Я закрыла глаза и выдохнула.
— Если ты ещё раз меня перебьёшь, Эхо, клянусь, я вмажу тебе так, что голова ещё сто лет будет болеть.
Он усмехнулся, но затем понял, что я серьёзно, и пробормотал:
— Прости. Не хотел грубить.
— Не хотел, но получилось. Ты… невыносим, — я вскочила на ноги. — Ты так закостенел в своих взглядах, что никогда не изменишься.
Он перекатился на спину, приподнялся на локтях и смотрел, как я меряю шагами комнату.
— Ты просто бесишься, что я не жалею всех подряд, как ты.
Я показала ему средний палец.
Он ухмыльнулся.
— Серьёзно, Кора-мио, это ниже твоего достоинства.
Да, но мне плевать.
— Ты такой мелочный, злопамятный и мстительный.
— И горжусь этим.
Я остановилась рядом с ним, прожигая взглядом, как если бы могла подчинить силой мысли.
— Ты никогда не изменишься. Только обещаешь, что сделаешь всё ради меня, а на деле ведёшь себя как отморозок. Так в чём разница?
— Я готов измениться ради тебя, но не ради него.
Как он не понимает, что это одно и то же?
— Я уезжаю домой.
Я развернулась, чтобы уйти, но он поймал меня за лодыжку и потянул на себя. Я вскрикнула, потеряв равновесие, но он не дал мне упасть. Его руки крепко меня обхватили. Я попыталась вырваться, но он ещё зажал мои ноги своими.
— Отпусти меня, неандерталец! — закричала я.
— Не могу, — он коснулся носом моей шеи и прошептал: — Я не знаю, что буду делать, если ты уйдёшь от меня, Кора-мио.
Я перестала сопротивляться. Вот так просто он вывел меня из боевого настроя.
— Я не это имела в виду. Я зла на тебя и разочарована, но это временно.
Он поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Его лицо приняло задумчивый вид.
— Как долго ты будешь злиться на меня?
— Что это за вопрос?
— Просто хочу выяснить сразу, чтобы морально подготовиться.
— Не знаю, — я заёрзала, попытавшись вырваться из его хватки, но он только сжал сильнее. — Неделю.
Он побледнел.
— Два дня, — уступила я.
— Можно тебя хотя бы целовать?
— Нет.
— А обнимать во сне?
— Когда ты злишься на кого-то, Эхо, ты не хочешь его ни видеть, ни слышать. Примерно так ты относишься к Дэву.
Эхо поморщился, отпустил меня и уставился в потолок.
— Ладно, я могу побыть один пару дней. Веками так делал и ничего, выжил, — он искоса взглянул на меня, проверяя реакцию, но я не собиралась уступать, хоть и чувствовала себя при этом стервозиной. Им с Дэвом нужно закрыть гештальт. Эхо просто слишком упрям, чтобы признать это.
Я встала, заметив, как он потянулся к остаткам мороженого. Часть меня хотела вернуться, крепко обнять и признаться, что на самом деле я совсем не злюсь. Другая же часть хотела орать на него.
Он сложил всё в пластиковый контейнер и пошёл к машине. Он не приобнимал меня за талию и не держал за руку, как обычно, отчего мне резко стало одиноко.
— Это всё из-за этого змеёныша, — пробормотал он, надавив на газ.
Я поняла, что он говорит про Дэва, поэтому промолчала.
Он сильнее сжал руль.
— Даже мёртвый он умудряется испортить мне жизнь.
Я закатила глаза. Из Эхо получилась бы замечательная королева драмы. Мне снова захотелось потянуться к нему и успокоить, но уступки могут превратиться в привычку. Эхо, как я выяснила, очень любит добиваться своего.
Он дулся половину пути, а потом развернул тактику на сто восемьдесят градусов.
— Знаешь, чем мы могли бы сейчас заниматься, вместо того чтобы везти тебя домой, мысленно представляя следующие сорок восемь часов?
Я вздохнула, отказываясь попадаться на крючок. Посмотрела в окно на пролетающий мимо пейзаж. Попутно заметила несколько душ то тут, то там.
— У нас могло быть свидание, — продолжал Эхо. — Я мог бы целовать тебя прямо сейчас. Хочешь знать куда? — он не стал дожидаться ответа, увлекаясь темой и всё больше распаляясь. — В шею, в твоё любимое место. Я бы начал с чувствительной зоны за ушком и проложил бы путь вниз до плеча. У тебя бы участилось дыхание, побежали мурашки — это всегда сводит меня с ума. Но я бы не остановился и перешёл бы к твоим губам. Не сразу. Звуки, которые ты бы издавала, как взрыв чистого эндорфина. Я бы пробовал на вкус твою шелковистую кожу, постепенно спускаясь к венке, бешено пульсирующей у основания шеи, и губами чувствовал твоё сердцебиение. Затем я бы перешёл на другую сторону…
Дышать становилось труднее по мере того, как меня затягивало в его фантазию. Он играл нечестно. Если попытаюсь заткнуть его, это его только раззадорит, поэтому я просто сижу на месте и считаю увиденные души, параллельно пытаясь угомонить своё сердце.