— Ромашки-и! — утыкаясь носом в цветы, восхищаюсь я. — Спасибо! Тебе кто-то сказал, что я их люблю?
Парень смущённо почёсывает бровь:
— Эм… вообще, их бабушка у офиса продавала, захотелось ей помочь. Ну, и тебя порадовать заодно. Но это не круто, давай будем считать, что я обладаю сверхспособностями?
— Ага, способностью убивать двух зайцев одним разом, — соглашаюсь я, даже не думая обижаться в ответ на признание.
— Так ты что, правда, ромашки любишь? А как же розы?
— Ну, вот как-то оно так получается… — совершенно нестатусно, верно, но что поделать.
— Непритязательная какая.
— Есть такое. Девчонки мои смеются, но что тут поделать. Не всем же орхидеи любить, как рыжей.
— Орхидеи — это те, что по цене слитка золота за ветку?
— Ну, это же Лика, тюльпаны ей не по рангу. Но их хоть в любом приличном цветочном заказать можно, а вот Никины подснежники в октябре… Каждый раз искренне сочувствую той девочке из сказки про двенадцать месяцев.
К дому Максима мы подъезжаем довольно быстро. Квартира располагается в одной из многоэтажек, которые сдали буквально в прошлом году, и стоили они, исходя из средних цен по городу, не так уж и дорого. Так что я даже слегка удивлена, ведь ожидала по меньшей мере пентхаус в аналоге той «долины нищих», где живём мы.
На детской площадке шумят дети, торопятся из близлежащего магазина нагруженные пакетами взрослые, какая-то собака пытается поднять ногу на машину Королёва, но тут же отскакивает, дёрнутая за поводок бдительным хозяином. Всё, как везде, собственно.
— Идём?
Пока я сражаюсь с ремнём, Макс обходит машину и открывает дверь, помогая выбраться. И сам же её закрывает, в связи с чем на ум сразу приходит признание одного из приятелей, что он открывает дверь своей девушке не потому, что весь такой воспитанный, а чтобы та ею не хлопала. Секундой позже у меня отбирают и рюкзак, с аргументом его тяжести. Вот кто бы спорил, а?
Тойота провожает нас писком сигнализации, домофон встречает им же, а подъезд — темнотой.
— Чёрт, опять лампочка перегорела, — недовольно доносится слева. — Дай руку, иначе упадёшь.
Я послушно протягиваю руку, действуя исключительно наощупь, но Макс, похоже, обладает чудесной способностью ночного зрения. Так что ладонь сцапывает довольно быстро и с первого раза.
И вот тут меня «торкает».
Дожив до своих лет, я понятия не имела, что подразумевают так любящие это слово авторы любовных романов, а вот именно сейчас очень чётко осознала, что по-другому это ощущение и назвать не могу. Словно ток проходит от места прикосновения по всему телу, отзываясь приятными мурашками по спине и шее. Причём ощущение настолько сильное, что я непроизвольно дёргаюсь, как будто желая выдернуть руку.
— Ты чего? — удивляется парень, нажимая светящийся глаз кнопки лифта.
— Руки холодные.
— Да? А мне показалось, что у тебя. Прям как у Снегурочки.
В лифте мы, не сговариваясь, разглядываем стенд с объявлениями, но я пару раз ловлю быстрые косые взгляды со стороны Макса, когда сама бросаю их же подобным образом… Но, к счастью, даже до десятого этажа доезжаем быстро и вот парень уже распахивает дверь в тридцать седьмую квартиру.
— Прошу.
— Проси, — улыбаюсь я, первой делая шаг в темноту, тут же рассеявшуюся автоматически включившимся светильником. Прогресс, однако!
Небольшой холл вмещает в себя стандартную прихожую, стойку для обуви в углу и пуф, на который Максим укладывает рюкзак, запирая дверь и разуваясь.
— Погоди, сейчас тапочки дам, должны быть.
Не то, чтобы я брезгую чужой обувью, хотя и это тоже, но вообще, не люблю ходить дома обутая. Поэтому сбрасываю кеды, не потрудившись расшнуровывать: