— Не то, чтобы я на его стороне, но аргумент-то стоящий.
— И ты, Брут, — Макс опять вздыхает. Или же зевает, сходу и не понять. — Вот нет бы помочь другу, а?
То, как он называет меня, вагончиком тянет за собой воспоминания об окончании вчерашнего вечера и губах, касающихся моей щеки. Другу, ага. Друзьям я не жажду высказать обиженно, что они не звонили и не писали целый день, объявившись лишь под вечер. От разговора с другом не бегают по коже мурашки просто от голоса в трубке. И ни к одному другу, кроме моих девчонок, разумеется, я не готова была поехать вот прямо сейчас, прихватив по пути бутылку высокоградусного пойла.
Господи, Гордиенко, куда ты опять вляпалась?
Его вопрос так и остаётся не отвеченным, так что приходится скоренько брать себя в руки и откликаться шутливо:
— Я бы предложила тебе позвать замуж Нику, но, боюсь, ты не в её вкусе.
— Слишком избирательна?
— О, ты даже не представляешь насколько!
— А ты?
— А что я? — в противовес его предыдущей фразе, последняя звучит серьёзно, как и следующая.
— Ты тоже избирательна?
— Чуть менее, чем Вероничка, но…
— Значит, я и не в твоём вкусе тоже, — делает вывод этот гений, демонстрируя замечательный пример мужской логики.
И, наверное, вот тут реагирую как раз не я, а чёртова текила, потому что я бы точно не стала бросать кокетливый взгляд в тёмное небо (тем более увидеть его на том конце трубки не могли) и предполагать, не менее кокетливым тоном:
— А может, как раз наоборот?
Не знаю, кто из нас двоих менее ожидал такого развития событий, потому как Королёв замолкает секунд на десять, давая мне возможность беззвучно поистерить на тему «Дура, думай, что говоришь!». А потом спрашивает, совершенно не в тему, но одновременно очень даже в неё:
— Я приеду?
Нечто внутри радостно подпрыгивает, хлопает в ладоши и велит срочно диктовать адрес, но я хорошо знаю себя. А значит, что бы не случилось сегодня, если Макс приедет, завтра я дам задний ход и всё испорчу. Так что…
Голос звучит почти нормально, хоть для этого и приходится приложить определённые усилия:
— Да нет, не нужно, мы на такси доедем, — и тут же, не давая ему продолжить или, тем паче, развить тему, перевожу её. — Как там Танюшка поживает? Всё хочу спросить и забываю.
Максим не дурак, он всё понимает верно, даже слишком. И издав куда-то в сторону смешок, на этот раз отнюдь не весёлый, оставляет всё как есть:
— Скучает по тебе. Позавчера завывала и требовала отвести её к Мине Лёвовне. Благо Марина уже была дома, а с ней особо не забалуешь. И не стыдно тебе?
Вот, этого я и опасалась. Но прежде чем успеваю покаяться, Макс уточняет:
— Но ты можешь искупить свою вину, погуляв с нами.
— С вами?
— Да, я Татку в субботу веду в парк аттракционов. Поедешь? Или у тебя планы?
На субботу, в отличие от воскресенья, планов нет. Разве что я всё-таки собиралась съездить к родителям и брату, раз уж умудрилась наврать об этом подругам. Кстати, а это идея! Два ребёнка точно испортят всю возможную романтическую атмосферу куда качественнее, чем один.
— Если только ты не против захватить ещё одного чертёнка.
Вновь повисает тишина, на этот раз более напряжённая, прежде чем Максим уточняет осторожно:
— У тебя есть ребёнок?
Вопрос не в бровь, а в глаз и, несмотря на то, что его можно было предугадать, я непроизвольно дёргаюсь, царапнув ногтями одной руки запястье другой. Как старые, но отнюдь не добрые времена… А затем смеюсь, почти наяву видя Станиставского, ругающего мою паршивую актёрскую игру:
— Нет, ты что. Я о брате, он ровесник твоей племяннице, и энергии ничуть не меньше, если не больше. Так что ты можешь отказаться, пока не поздно.
— Не дождётесь, Лёвовна. Я если и понь, то рыцарский, двоих выдержу. Значит обрадую завтра Татку. Ну и заодно брата, что он мне должен за возможность побыть наедине с женой.
— Ох и корыстный же достался Тане дядюшка, а? Погоди секунду.
Появившаяся из дверей бара Ника рассеянно оглядывается по сторонам, прежде чем заметить меня. А увидев, непоколебимо устремляется вперёд, несвойственно проигнорировав тайну частного разговора.
— Максим, меня сейчас, кажется, будут кушать за то, что сбежала от коллектива, — шепчу в трубку, пока подруга не подошла слишком близко.
— Вас понял, прерываем связь, — чётко реагирует он. — Напиши, как доберётесь до дома, хорошо? Чтобы я не волновался.
— Да, конечно, — то самое, которое внутри, вновь неуместно радуется его беспокойству, но я усмиряю эту часть души лёгким нажатием на красную кнопку, едва успев скороговоркой пробормотать «пока-пока».