И вот, представь, крупный салон, куча моделей и цветов на любой вкус... И два взрослых мужика с ребёнком в качестве покупателей, потому что приехали мы к открытию, больше никого и не было. Пока мы с братом обсуждали и решали, две девочки-менеджера проводили для Татьяны экскурс по территории. И тут чёрт меня дёрнул покрасоваться перед девушками и широким жестом предложить кнопке самой «выбрать бибику». Ага, вот ты сейчас просто улыбаешься, а Артур ржал едва не в голос, когда Татка в эту красотку пальцем ткнула, — вновь погладив пальцами руль, тоже заулыбался он. — Такого цвета она там одна была, но мелкая глазастая, разглядела…
— Представляю лица продавцов!
— Да не, на них-то ни один мускул не дрогнул. Уточнили только, желаю ли я приобрести именно этот автомобиль. Тут уж пришлось самому морду кирпичом делать и заверять, что красная Камри — буквально моя голубая мечта.
— Ох, хотела бы я это видеть, — я всё-таки не выдерживаю и смеюсь, понимаю, что обижаться Максим точно не будет.
И правильно понимаю.
— Познакомлю как-нибудь с братом, он тебе в лицах и ролях расскажет.
Какое заманчивое предложение, однако…
— Так, теперь расскажешь, куда именно тебе нужно? — когда мы преодолевает трассу и заезжаем в город с другой стороны, интересуется Королёв, пропуская бабушку с двортетьером.
— Гаражный кооператив. Это на перекрёстке налево, а потом метров пятьсот параллельно лесу.
— Я знаю, был там, у знакомого, — удивлённо, словно я попросила отвести себя по меньшей мере в крематорий, откликается он. — Только я плохо понимаю, зачем туда девушке… У тебя там машина?
— О, нет, я пешеход. Сейчас увидишь, зачем, — надеясь, что за самоуправство не покарают, а также, что Максим станет отличным буфером между мной и раздражённой Ликой, обещаю я. — Ты же не спешишь?
— До пятницы мы совершенно свободны. Да, Тат?
— Вот и отлично. Семьдесят седьмой бокс, пожалуйста, — подмигивая чинно сложившей тщательно протёртые ручки Татьяне, прошу я.
— Та-дам! Свершилось! Явление Христа народу! — не успеваем мы переступить порог, взгляду предстаёт Анжелика, расположившаяся напротив двери в позе ревнивой жены — руки упёрты в бока, ноги широко расставлены. Только скалки не хватает. Или сковороды.
— Прости, Государыня-рыбка! — шустро меняя туфли на балетки и сбрасывая сумку на пол под вешалкой, каюсь я голосом базарной торговки. — Не вели казнить, вели слово молвить!
— Цирк на выезде, — ворчит Ника, но в её голосе скорее удовлетворение, что я приехала, нежели нечто другое. Да и привыкшая она, за столько-то лет.
— Сама такая, — хором извещаем мы, а Лика ещё и язык показывает.
А затем вспоминаю:
— Ой, Максим, не стойте в дверях, проходите! – метнувшись к двери, зову я. И отхожу в сторону, пропуская парня с Татьяной на руках.
— Добрый вечер, — приветствует он заставших подруг, начиная оглядываться по сторонам.
Ну да, едва ли он ожидал увидеть вместо среднестатистического гаража то, что увидел в итоге. Никакого хлама или добра с ярлыком «а вдруг пригодится», который дома хранить негде, а выбросить жалко. Скорее импровизированная квартира вполне достойной площадью тридцать квадратных метров. Один угол отведён под кухню-столовую, второй — под диван с пуфами, в третьем, рядом с дверью, стоим мы.
Ну а в четвёртом как раз располагается то, ради чего вся территория и обустраивалась.
На постаменте, сантиметров двадцать высотой и метров шесть общей площадью, стоят музыкальные инструменты. Микшерный пульт примостился у стены, подключённый к ноутбуку. А уже от самого пульта тянулись провода к синтезатору, гитарам и к двум стойкам с микрофонами. Комбики лицом к дивану, два высоких стула рядом с микрофонными стойками — тоже.
— Ого… — Наконец обретает дар речи Максим.
Тогда же оживаю и я:
— Так, знакомьтесь, — пока не перепало от порывистой Лики, щебечу я. — Это Татьяна, моя воспитанница, а это её дядя, Максим. Максим, мои лучшие подруги — Анжелика, — рыжая издевательски делает книксен, — и Вероника, — Ника довольно дружелюбно машет рукой. — Девочки, вы не будете против, что они поприсутствуют на репетиции? Если бы не Макс, я точно приехала часа через два…
По двум парам глаз, уставившимся, как прицелы, я понимаю, что прокололась. И теперь избежать разговора на тему «значит, Макс?» удастся едва ли. Приходится даже кивнуть, что готова покаяться во всех грехах, чтобы пока оставили в покое.