Забрав с собой сырную нарезку и початую бутылку, мы перебираемся в гостиную, с комфортом развалившись на диване и (о, ужас!) водрузив ноги на журнальный столик. Разговор по большей части строится на обсуждении маминых деток из музыкалки, каких-то забавных историях из практики, и совершенно не касается больше Максима в частности или моей личной жизни вообще. Вот только оказывается, что бдительность терять рано.
— А это мальчик…
— Мама, — едва удержавшись от того, чтобы закатить глаза, тихо перебиваю я.
Она смущённо отводит взгляд:
— Я же ничего, я просто… я понимаю, что это твоя жизнь, ты и не должна мне рассказывать…
Мама бормочет что-то ещё, переходя на едва слышный шёпот, а я вновь чувствую себя самой худшей дочерью из возможных. Да, она совершила ошибку и, возможно, не одну. Но это было давно и, как сказала бы бабуля, давно поросло мхом. Вот только то, что я понимаю всё это мозгом, совершенно не мешает продолжать существовать какому-то внутреннему моральному барьеру, сдавливающему горло получше металлического ошейника. И чёрт знает, чего там больше — взрослого разумного разочарования или детской иррациональной обиды.
— Он просто друг, — через силу выталкивая слова, повторяю я фразу, не единожды прокрученную в голове. — Я сейчас не отмазываюсь, это на самом деле так. Мы знакомы неделю, просто не торопи события, хорошо?
Несколько предложений забирают примерно столько же сил, сколько понадобилось для дипломной речи. Но то, как из родных глаз исчезает выражение побитой собаки, вымещаемое надеждой, того стоит.
Она кивает, медленно-медленно, тянется к бутылке, чтобы обновить содержимое бокалов. И неловко, но своевременно переводит беседа на завтрашний день и именины нашей рыжей, способной одной собой затмить любую другую тему.
Ближе к полуночи с работы возвращается папа, уставший, но искренне обрадованный моим присутствием. Не могу сказать, что у нас особо доверительные отношения, тот же крёстный знает о моей жизни куда больше, но отца я всегда любила и восхищалась его стойкостью в любых ситуациях. Жаль, что мне от этой черты характера достались лишь жалкие крохи.
Вино к тому моменту заканчивается, так что мы с мамой, составляя папе компанию за поздним ужином, переходим на чай. И есть в этих семейных посиделках что-то особенное, давно забытое, но до боли знакомое. Сеня спит в своей комнате, так что мы втроём, как лет шесть назад, до его рождения, до всех этих событий, вскрывшейся маминой измены, предательства Андрея, моей депрессии и прочего, прочего, прочего. Как будто не было ничего, что, так или иначе, отдалило нас друг от друга.
Папу какие бы то ни было мальчики в моей жизни мало интересуют до того момента, пока я не собираюсь за них замуж, так что сообщение о сегодняшней прогулке он практически пропускает мимо ушей. Впрочем, с его неколебимостью даже присутствие в квартире потенциального зятя не стало бы причиной для беспокойства. Вот только я всё равно не могу отделаться от мысли, понравился бы ему Макс или нет, хоть и отгоняю её, как самую жуткую крамолу.
Ну, вот и кому стоит не торопить события? Просто наваждение какое-то!
Глава 6
Добравшись в воскресенья до дома, я оказываюсь вовлечена в цирк имени Анжелики Александровны Аристовой буквально с порога. Казалось бы, столик в ресторане заказан, гости уведомлены, наряды готовы, так чего устраивать переполох? Но нет, Рыжику оказывается мало всей той обуви, что у неё уже есть (а имеющихся пар хватило бы приобуть маленькое семейство сороконожек) и она, едва дав мне поздороваться, утаскивает нас с Никой в ближайший торговый центр. Разумеется, не задумавшись даже поинтересоваться, нет ли у кого-то своих планов. Да и действительно, какие могут быть планы, когда царица изволит получить новые черевички?
Примиряет с ситуацией меня лишь то, что данное поведение для Лики давно изучено и привычно, да то, что пробудившийся Максим не даёт скучать, развлекая меня сообщениями. И так забавно печалится по поводу моей занятости, что, ей-богу, мне почти хотелось бы иметь возможность освободить этот вечер исключительно дня него.
Девчонки беззлобно подшучивают над тем, как совершенно не интернет-зависимая я не расстаюсь с телефоном, но о причинах не спрашивают, что чересчур тактично как минимум для одной из них. Одно из двух — либо Лику сейчас больше интересует нечто другое (а уж собственная личная жизнь или трудный выбор новеньких босоножек, дело десятое), либо мне приготовили какую-то особо крупную подлянку. С рыжей станется начать расспрашивать о Максе за столом, в присутствии всех представителей старшего поколения наших семей.