Их он получил на совете Дивана, из-за чего, и, понимая, что будущее его Династии в опасности, Султан мгновенно прервал собрание, и, быстро собравшись, отправился в санджак к наследнику для того, чтобы лично увидеть то, в каком состоянии находится бедняга и уже потом решать, какие меры принимать для спасения Империи от хаоса.
Он прибыл в Конью на следующий день, где его встретили Баш Хасеки Селима с его девятилетним Шехзаде Мурадом Джанфеде Калфа и кизляр-ага Газанфер. Они все почтительно поклонились Повелителю, заметив его мрачность, скорее обеспокоенность.
--Немедленно проводите меня в покои моего Наследника! Я желаю, лично увидеть то, в каком он сейчас состоянии!-не терпя никаких возражений Газанфера-аги, приказал Султан. Тот, хотя и выглядел ошалелым, но спорить не стал и покорно повёл Властелина в гарем на территорию фавориток к покоям икбаль Престолонаследника, даже не зная, живой, ли он ещё, либо уже отошёл в мир иной.
А тем временем, когда все дворцовые уже впали в отчаяние, в покоях своей возлюбленной, Селим, наконец-то, очнулся, и, открыв красивые серо-голубые глаза, увидел, что до сих пор лежит в её постели, уже обмытый и переодетый в чистую шёлковую пижаму цвета морской волны, а рядом дремлет юная возлюбленная, одетая в лёгкое шёлковое платье мятного цвета, обшитое серебристым кружевом и дополненное блестящими газовыми рукавами. Шикарные золотисто-каштановые длинные волосы были распущены и украшены топазовыми нитями.
Он залюбовался ею, из-за чего из его мужественной груди вырвался вздох искреннего умиления, а губы расплылись в ласковой улыбке, благодаря чему, юная девушка встрепенулась, и, заметив, что её любимому стало лучше, вся переполненная восторгом, прижалась к нему и пылко расцеловала, но вспомнив о том, что весь дворец ждёт от неё, хоть каких-то известий, выбежала на террасу для фавориток, радостно объявила всем:
--Раздавайте золото и готовьте шербет! Наш Шехзаде Селим вернулся к нам с того света! Скоро он полностью поправится!
От услышанного известия, появившиеся в гареме, Султан с его сопровождением вздохнули с облегчением. Что, же, касается Санавбер, она вернулась в свои покои, где её терпеливо ждал юный Шехзаде, которого интересовало лишь одно, сколько он проболел, о чём и немедленно спросил, с огромной нежностью смотря на любимую девушку, при этом его голос ещё не вернул себе былую силу, из-за чего в нём ощущалась небольшая и еле заметная дрожь:
--Сколько я здесь уже нахожусь, Санавбер?
Она трепетно вздохнула, и, снова сев на край постели возле него, ласково ему улыбнувшись, очень нежно погладила по бархатистым щекам, и, ничего не скрывая, ответила:
--Неделю, Селим. Только сейчас, ты всех нас спас своим возвращением, даже не представляя, как сильно порадовал свою семью.-и не говоря больше ни единого слова, самозабвенно прильнула к его губам с пламенным поцелуем, на который он благодарственно ответил. Его руки потянулись к бриллиантовым пуговицам на платье Хатун, желая, обнажить ей упругие полушария груди для того, чтобы приласкать её. При этом, юная девушка, аж, вся затрепетала от сладкого возбуждения, чувствуя, как учащённо забилось её многострадальное сердце, а на красивом лице выступил румянец лёгкого смущения, но, понимая, что вот-вот, к ним придёт Повелитель, стремительно приближающиеся, уверенные шаги которого, она уже отчётливо слышала за дверью, решительно отстранилась от, впавшего в недоумение, смешанного с нескрываемым разочарованием, что хорошо просматривалось в его красивых серо-голубых глазах, чуть слышно объяснила с оттенком призыва к благоразумию:
--Селим, позже! Сейчас сюда придёт Повелитель. Он приехал к нам в Конью, узнав о твоей внезапной болезни.
Юноша оказался глубоко потрясён услышанным, ведь в последние года два-три, его отношения с отцом, далеко нельзя было назвать душевными и полными взаимного понимания с согласием. Напротив, они были испорчены постоянными подозрениями Султана в том, что Престолонаследник может, запросто сместить его с трона и сам сесть на него, благо у юноши появились сторонники в совете Дивана, среди высокопоставленных сановников, не говоря уже о некоторых частях в янычарских корпусах, успевших разочароваться в политике старого Султана, помешанного на нравственности с философией и прочей старческой ерундой, забыв о том, что он не только отец единственного, чудом оставшегося в живых Шехзаде, но и о том, что является Правителем огромной Османской Империи. Теперь он стал чрезмерно подозрительным, вспыльчивым и несносным. Зато его Престолонаследник активно занимался благоприятной для Государства политикой, хотя и из своего санджака, проводя массу развивающих реформ, идущих на пользу населению с воинскими подразделениями, что отвлекало юношу от его апатии, вызванной угрызениями совести от казни младшего брата-предателя и бунтовщика Шехзаде Баязеда.