Только все его мысли и чувства занимала юная Санавбер Хатун, которая уже вернулась в гарем и, как того требовали древние традиции, поселилась в комнате на этаже для фавориток в просторной светлой комнате, где уже год, как жила Ламия Хатун.
Она, как и Санавбер, тоже была привезена пиратами с русских земель, откуда-то из-под Львова, хохлушка с шикарными огненными волосами и выразительными изумрудными глазами, обладающая стройной фигурой с пышными формами. Вот только с характером пятнадцатилетней девушке не повезло. Он был слишком фригидным, заносчивым и высокомерным.
Ламия, конечно, догадывалась о том, что рано или поздно сердцем её Шехзаде завладеет другая Хатун, более удачливая и хваткая, но не ожидала того, что это случится спустя год их романа. Ламия была потрясена, из-за чего не произносила ни единого слова, а лишь высокомерно посматривала на Московитянскую дворянку.
Внимательно наблюдающая за девушками, Дженфеде Калфа одобрительно кивнула и доброжелательно произнесла, обращаясь к Санавбер:
--Как только немного освоишься здесь в покоях, начинай готовиться к праздничному вечеру, ведь сегодня ты станцуешь для нашего Повелителя в главных покоях, Хатун!
Девушка всё поняла, и, почтительно поклонившись главной Калфе нового султанского гарема, с интересом принялась осматриваться в скромной, но по-своему уютной комнате, не обращая внимания на язвительные ухмылки рыжеволосой соперницы, которая до сих пор царственно возлежала на парчовой тахте, одетая в яркое зелёное шёлковое платье. Вот только, вскоре, терпению Санавбер пришёл конец. Она пристально посмотрела на соперницу и вразумительно произнесла, что бросило ту в жар:
--Если ты считаешь себя такой ценной и незаменимой, почему, же, до сих пор ходишь в девственницах? Ведь за всё то время, что ты ходишь в фаворитках у Повелителя, могла бы ему уже родить двоих Шехзаде.
Между девушками воцарилось длительное молчание, во время которого Ламия вся вскипела от злости, из-за правдивых слов проклятой москвички-выскочки, каковой она посчитала Санавбер, мысленно признаваясь себе в том, что им никогда не стать подругами.
5 глава: "Горестное восхождение"
А тем временем, на дворцовой площади, царственно восседая на серебряном троне, молодой Султан Селим принимал присягу на верность у своих верноподданных. Он, хотя и старался, это тщательно скрывать за маской доброжелательности, но на самом деле, ему было, ужасно скучно.
Селим даже, чувствовал, что его начинает клонить в сон, с которым он, отчаянно боролся. Ему непреодолимо захотелось всё, кардинально поменять в дворцово-церемониальном протоколе и сделать их более торжественными, вернее праздничными, о чём и приказал главному визирю:
--Готовьте торжественную церемонию с выездом и парадом! Я желаю короноваться в главной мечети города! Она состоится через два месяца!
Тот, хотя и оказался глубоко потрясён внезапной сменой дворцового протокола, в плане коронационных торжеств, но ослушаться не посмел. Вместо этого, он почтительно поклонился и пообещал, заняться подготовкой к торжественным мероприятиям сегодня, же. Султан одобрительно кивнул, и, терпеливо дождавшись окончания церемонии принесения ему присяги, наконец, плавно встал с трона, и, дав знак о том, что все свободны, скрылся за тяжёлыми створками дубовых ворот, сопровождаемый стражей.
Селим никак, не мог, поверить в то, что эта, невыносимо скучная и, чрезвычайно длительная церемония, наконец-то закончилась.
«Необходимо, срочно вносить изменения в дворцовом протоколе и делать все церемонии более торжественными и праздничными!»--решил он, царственно идя по мраморному коридору с колоннами и золотыми ажурными решётками.
А между тем, уже сгущались сумерки, окрашивая всё вокруг в оттенки синего и фиолетового. В гареме начинался шумный праздник с танцами наложниц и раздачей сладостей с шербетом. Играла весёлая музыка, смешанная со звонким смехом и тихим разговором девушек, одетых во всё торжественное.
В эту самую минуту, с этажа для фавориток, грациозно спустилась, одетая в полупрозрачное красное шифоновое платье, украшенное рубинами и бриллиантами, прекрасная Санавбер Хатун, золотисто-каштановые волосы которой были украшены бриллиантовыми нитями. Девушка плавно подошла к Дженфеде Калфе и почтительно ей поклонилась. Та, оценивающе внимательно оглядела наложницу и с одобрением произнесла: