--Красавица. Чувствую, нашему Повелителю сегодня уснуть не придётся.
Санавбер понимающе улыбнулась и снова, почтительно поклонившись, сопровождаемая калфами с евнухами, пошла в главные покои, провожаемая недовольным взглядом, стоявшей на террасе, Ламии Хатун, успевшей, понять, что пришёл конец её спокойствию, из-за чего она печально вздохнула и вернулась в свои покои.
А тем временем, уже переодетый в шёлковую грязно-зелёную шёлковую пижаму и парчовый халат, Султан Селим, вальяжно возлежал на султанском ложе широкой постели в мягком медном освещении, горящих в канделябрах, свечей, обволакивающих, обширное пространство своим приятным теплом.
Лениво попивая шербет из розовых лепестков, Селим, до сих пор не мог поверить в то, что сегодня официально стал Султаном Османской Империи, хотя и смирился с, возложенной на него, долей, из-за чего из его мужественной мускулистой груди вырвался тяжёлый вздох, а ход мрачных мыслей нарушила, доносящаяся до музыкального слуха молодого Правителя, поначалу плавная лирическая мелодия, заставившая его, медленно, поднять выразительные серо-голубые глаза и увидеть, танцующую для него, прекрасную юную возлюбленную Санавбер.
Он весь затрепетал от, переполняемого нежную душу, лёгкого волнения, при этом, многострадальное сердце Селима учащённо забилось. Его всего переполняло ласковое тепло. Он даже, мечтательно вздохнул и, на мгновение закрыл, излучающие огромную любовь, серо-голубые глаза.
А между тем, девушка продолжала танцевать, хотя её грациозные пластичные движения с, ускоряющимся темпом музыки, становились более быстрыми, не говоря уже о том, что зажигательными, естественными, душевными, завораживающими. При этом, красивое лицо юной наложницы излучало огромную любовь и искреннюю нежность к Селиму, о чём он, прекрасно знал и отвечал взаимностью, уже начиная, ощущать себя добровольным пленником милой Санавбер.
От понимания этого, молодой Султан с трепетным вздохом, снова открыл глаза и заворожённо принялся, продолжать смотреть на её танец, чувствуя то, как учащённо колотится в груди его сердце.
А тем временем, танец прекрасной фаворитки, постепенно подходил к, логическому завершению. Она уже исполняла последние движения точно так, же, как и музыканты проигрывали заключительные аккорды, что оживило Селима, заставив его, удобно сесть на постели и призывно, протянуть к возлюбленной сильные руки, в которые она, плавно вложила свои изящные руки, и, вся дрожа от, переполнявшего её, трепетного волнения, села к нему на мускулистые колени.
полные огромной взаимной любви, взгляды встретились и на долго задержались друг на друге. При этом, Селим, самозабвенно теребя золотисто-каштановый шёлк, вьющихся длинных распущенных волос любимой девушки, словно загипнотизированный, дотянулся до её соблазнительных алых губ своими мягкими тёплыми губами и принялся, целовать возлюбленную очень нежно, плавно и осторожно.
Так, предаваясь, почти каждую ночь своему пламенному, но очень нежному чувству, возлюбленная пара не заметила того, как прошёл месяц. И вот, прекрасная юная девушка душевно беседовала со своей госпожой Нурбану Султан. Они сидели на тёплых мраморных плитах в хамаме, затерявшись в густых клубах пара.
Но, вскоре, наложница внезапно почувствовала себя, не хорошо. У неё потемнело в глазах, и сильно закружилась голова.
--Что с тобой, Санавбер? Может, стоит показаться акушерке?-встревоженно предложила, резко побледневшей на её глазах, юной подопечной, Нурбану. Девушка доброжелательно улыбнулась заботливой наставнице, и, превозмогая, приближающийся обморок, успокоила:
--Не волнуйтесь, госпожа! Со мной всё в порядке, просто здесь...-она не договорила из-за того, что потеряла сознание, упав на мраморную плиту, чем перепугала Нурбану Султан ещё больше. Она громко позвала евнухов, стоявших за дверью в коридоре, и, терпеливо дождавшись момента, когда они пришли, приказала им, немедленно отнести Санавбер Хатун в лазарет.
Те всё поняли, и, крайне бережно подхватив султанскую фаворитку на руки, отнесли в лазарет, где ею, мгновенно занялась дворцовая лекарша. Она внимательно осмотрела девушку, и, радостно смотря на главную калфу султанского гарема Дженфеде, объявила:
--С Хатун ничего страшного нет! Просто она беременна!
Воцарилось длительное молчание, во время которого, успевшая, прийти в себя, Санавбер с недоумением посматривала на обеих женщин. Конечно, она отчётливо слышала слова лекарши об истинной причине её внезапного недомогания, чему была, крайне удивлена, но и обрадована.