Так проходили дни за днями, недели за неделями и, наконец, месяцы за месяцами. Вот уже минуло два года с того дня, как русская боярская дочь Мария Извольская появилась в гареме султанского дворца в Коньи. За это время она из худощавой, измученной и еле живой девочки сформировалась и превратилась в прекрасную тринадцатилетнюю девушку, которой портило настроение лишь то, что она ещё толком не знала, к чему ей готовиться.
Так, глубоко погружённая в мрачные мысли, юная девушка плавно шла по, залитому яркими солнечными лучами, мраморному коридору, направляясь к роскошным покоям Баш Хасеки для того, чтобы узнать у неё о том, будут, ли, какие распоряжения, как, в эту самую минуту, случайно столкнулась с красивым светловолосым стройным юношей лет 15-17 на вид, хотя на самом деле ему было 24 года, при этом его выразительные серо-голубые глаза излучали искреннюю доброжелательность и напоминали собой, два лесных девственно чистых озера, в которых так и хотелось утонуть, а эти пухлые губы... Девушка пропала, окончательно и бесповоротно. Она даже залюбовалась им, пока он первый ни опомнился, заботливо спросив её своим приятным тихим бархатистым голосом, от чего по её телу побежали мурашки:
--Ты не ушиблась?
При этом, молодые люди сидели на холодном полу и потрясённо смотрели друг на друга, из чего парень сделал для себя вывод в том, что стал добровольным пленником этой прекрасной золотоволосой и голубоглазой нимфы. Он даже слегка смутился, пока ни услышал её ответного вопроса, вероятно она вспомнила, что в гареме нет места мужчинам, конечно, если это ни мужской гарем, что уже мало вероятно. Ведь, как она уже узнала, ещё три года тому, назад-это был гарем Шехзаде Селима. Вопрос тогда заключался в том, а как выглядит этот таинственный Шехзаде, которого она ещё никогда не видела? Вдруг он страшный, жирный, отвратный и жестокий?
--А ты, собственно, кто?
И тут молодому парню захотелось немного повеселиться. Он ненадолго задумался, после чего выпалил:
--Евнух Али.
Конечно, это было ложью, ведь красивый, изящный, светловолосый, голубоглазый юноша, обладающий атлетическим телосложением и был тем самым таинственным Престолонаследником Шехзаде Селимом. Только он, пока не желал раскрываться, а захотел проверить, понравившуюся ему, девушку из-за того, что ему страшно надоело, что все рабыни, буквально кидались на него лишь из-за тех возможностей и власти, что он мог им дать. Парень хотел лишь чистой, нежной и трепетной любви, ведь даже Баш Хасеки полюбила не его, а власть, хотя и всеми силами, словами и действиями доказывала ему обратное.
Что, же, касается самой Хатун, она, где-то с минуту-две молчала, потрясённо смотря на парня, после чего громко рассмеялась, что оказалось весьма заразительным, ведь её знакомый, тоже звонко и добродушно рассмеялся.
--Ты? евнух? Да, ладно! Они, же, все ужасные и с писклявым голосом, а ты, наоборот, красавчик! Да и, голос у тебя приятный.-с недоверием воскликнула юница, продолжая звонко смеяться, но, вспомнив о том, куда она шла, внезапно вскочила на ноги и со словами:
--Меня госпожа ждёт!-убежала, провожаемая заворожённым взглядом юноши, признавшемуся самому себе в том, что ему хочется снова встретиться с этой прекрасной юной златовлаской, которая, как он узнал позже от преданного Газанфера-аги, являлась воспитанницей его Баш Хасеки по имени Санавбер, что означало в переводе с персидского: «гармония, покой».
Оправдает, ли девушка своё имя, время покажет, а пока, юноша ушёл на заседание визирей своего санджака, где ему предстояло решать массу важных вопросов, с которыми он успешно справился ближе к вечеру. Теперь ему хотелось отдохнуть в тишине и одиночестве в своих, выполненных в зелёных оттенках, просторных покоях. Он даже пришёл в них и был приятно удивлён, увидев прекрасную юную златовласку, увлечённо занимающуюся сменой балдахина над его широким ложем. В этот раз она прикрепляла из парчи тёмно-зелёного цвета, разбавляемый золотым, словно лёгкое облако, газом. При этом, одетая в изящное скромное шёлковое салатовое платье, юница стояла на небольшой банкетке, ловко балансируя и всеми силами стараясь, не упасть, что могло понести за собой травмы с ушибами, чего ни в коем случае нельзя было допустить.
Вот только рискнуть собой ей всё равно пришлось, ведь, до сих пор, стоявший немного в стороне от неё, юный Шехзаде, как она выяснила ещё утром от наставницы во время их душевной беседы в покоях Баш Хасеки, не мог больше смотреть на то, как красавица рискует здоровьем. Он захотел помочь ей, и, крайне бесшумно подойдя к ней ближе но осторожно так, чтобы не спугнуть её, участливо предложил свою помощь.