Михримах ядовито ухмыльнулась, но, желая привести невестку в чувства, отрезвляюще произнесла:
--Селим не может принадлежать лишь тебе одной, Санавбер, как бы трепетно и нежно, вы бы ни любили друг друга! Он возглавляет династию Великих Османов, для процветания и продолжения которой, ему необходимо принимать и делить ложе с другими наложницами! Ты возможно, хочешь узнать у меня о том, почему я отправила к нему именно твою горячо любимую старшую сестру? Я сделала это из-за того, что она, благодаря тому, что находилась несколько лет в гареме пожилого египетского бея, оказалась самой обученной и опытной наложницей, хотя ни разу и не разделила ложа со своим бывшим господином.
--Как Вы не понимаете, что этим действием, причинили мне боль вдвойне!-готовясь, в любую минуту снова расплакаться, с невыносимой душевной болью воскликнула юная Баш Хасеки, из-за чего Луноликая Султанша понимающе тяжело вздохнула, и, поставив кубок с кофе на тумбочку, грациозно поднялась с тахты и подошла к невестке.
--Да, пойми, же, ты уже, наконец, в моих действиях совсем не было желания, причинять тебе невыносимые душевные терзания! Я лишь пекусь о будущем нашей династии, да и так положено по гаремному уставу! Тангуль не виновата ни в чём! Она обычная рабыня-наложница, которой приказали пойти ублажать Повелителя в постели, а она смиренно исполнила!-пытаясь, призвать юную невестку к благоразумию, произнесла Султанша.
Понимая, что вся её попытка выяснить с золовкой отношения по мирному разрешению, возникшего между ними конфликта, рассыпались в прах, Санавбер обречённо вздохнула, и, сделав прощальный реверанс, ушла.
89 глава
Так ни разу и не сомкнув глаз за всю ночь, юная Баш Хасеки с первыми лучами солнца и с, опухшим от слёз, лицом, не говоря уже о том, что вся растрёпанная, пришла в просторные, выполненные в бирюзовых тонах покои Михримах Султан в тот самый момент, когда та пила утренний кофе, царственно восседая на бархатной тахте, одетая в яркое парчовое лазурно-синее платье с дополнением золотого шёлка и газа. Её шикарные волосы были заплетены в толстую косу и на них переливалась всеми цветами радужного спектра бриллиантовая корона. При этом, красавица Султанша находилась в приподнятом настроении, пока ни заметила присутствие невестки:
--Что это с тобой, Санавбер? Почему ты пришла ко мне в таком ужасном виде? Ты видимо, забыла о том, что жене Султана не подобает так расхаживать по гарему! Иди немедленно к себе и приведи себя в порядок!-встревожившись не на шутку, приказала она невестке.
Санавбер почтительно поклонилась, и, сдержано вздохнув, начала выяснять с ней отношения:
--В том, что я так ужасно выгляжу, виноваты прежде всего вы, Госпожа! Ведь это именно Вы отправили к Селиму этой ночью наложницу, прекрасно зная о том, как сильно я люблю его и желаю быть у него единственной женщиной, как в сердце, так и в постели, не говоря уже о том, что в жизни.
Михримах ядовито ухмыльнулась, но, желая привести невестку в чувства, отрезвляюще произнесла:
--Селим не может принадлежать лишь тебе одной, Санавбер, как бы трепетно и нежно, вы бы ни любили друг друга! Он возглавляет династию Великих Османов, для процветания и продолжения которой, ему необходимо принимать и делить ложе с другими наложницами! Ты возможно, хочешь узнать у меня о том, почему я отправила к нему именно твою горячо любимую старшую сестру? Я сделала это из-за того, что она, благодаря тому, что находилась несколько лет в гареме пожилого египетского бея, оказалась самой обученной и опытной наложницей, хотя ни разу и не разделила ложа со своим бывшим господином.
--Как Вы не понимаете, что этим действием, причинили мне боль вдвойне!-готовясь, в любую минуту снова расплакаться, с невыносимой душевной болью воскликнула юная Баш Хасеки, из-за чего Луноликая Султанша понимающе тяжело вздохнула, и, поставив кубок с кофе на тумбочку, грациозно поднялась с тахты и подошла к невестке.
--Да, пойми, же, ты уже, наконец, в моих действиях совсем не было желания, причинять тебе невыносимые душевные терзания! Я лишь пекусь о будущем нашей династии, да и так положено по гаремному уставу! Тангуль не виновата ни в чём! Она обычная рабыня-наложница, которой приказали пойти ублажать Повелителя в постели, а она смиренно исполнила!-пытаясь, призвать юную невестку к благоразумию, произнесла Султанша.
Понимая, что вся её попытка выяснить с золовкой отношения по мирному разрешению, возникшего между ними конфликта, рассыпались в прах, Санавбер обречённо вздохнула, и, сделав прощальный реверанс, ушла.