А тем временем, как это положено по гаремному уставу, Тангуль Хатун перевели в покои на этаже для фавориток, выделив ей двух рабынь и агу. Теперь, одетая в сиреневое атласное платье с бирюзовым кружевным кафтаном, юная девушка сидела на бархатной тахте бардового цвета, прижав стройные ноги к пышной груди и погрузившись в глубокую мрачную задумчивость. Ночные угрозы Аслана-аги никак не выходили из её тёмно-каштановой красивой головки.
--Не бойся, Хатун! Аслан-ага тебе ничего не сделает!-словно угадав мысли юной икбаль, войдя в скромные покои для фавориток, участливо проговорила, одетая в тёмно-синее шёлковое платье, Назенин Калфа, чем и вывела её из мрачной задумчивости.
Немного потрясённая осведомлённостью старшей Калфы о ночном, весьма неприятном её разговоре с хранителем главных покоев, Тангуль плавно встала с тахты, и, почтительно поклонившись, с подозрением произнесла:
--Уж, не вы ли с Султаншей натравили его на меня для устрашения?! Думаете, мне ничего не известно о том, что Аслан-ага неравнодушен к венценосной чете, из-за чего во всех девушках и агах видит потенциальных врагов! Я всё знаю.
Внимательно выслушав, перепуганную до смерти, Хатун, Назенин Калфа не стала срывать на ней, бушующий в трепетной душе, праведный гнев, списав всё на её неадекватность, вызванную страхом за свою никчёмную жизнь. Вместо этого, она сдержано вздохнула и мудро рассудила:
--Тебе сейчас необходимо успокоиться и хорошо подумать над тем, чью сторону занять: нашей общей мудрой, справедливой добросердечной госпожи Санавбер Султан, либо лживой, не говоря уже о том, что коварной Михримах Султан, которая, лишь ждёт подходящего момента для того, чтобы вонзить в нашего Повелителя острый нож, либо набросить ему на шею удавку.
Только Тангуль ничего не ответила, мысленно приняв для себя решение о том, чтобы проследить за махинациями Аслана-аги с Назенин Калфой, уверенная в том, что они ни перед чем не успокоятся, пока ни сживут её со свету. Юная девушка была не так проста, как они все думают. Она ещё покажет им, что с ней шутки плохи. Пока, же, девушка решила войти к ним и особенно к своей младшей сестре по имени Санавбер в доверие и, когда они все меньше всего этого ожидают, шпионить за ними.
От внимания Назенин Калфы не укрылась глубокая задумчивость собеседницы, из-за чего она одобрительно кивнула и ушла, пропуская во внутрь Лалезар Калфу с четырьмя молоденькими евнухами, нёсшими сундуки с дарами от Султана.
Немного позже, когда прекрасная юная Хасеки привела себя в порядок, она пришла в детскую комнату, где принялась уделять внимание своим детям, во время чего, отрешилась от всего внешнего мира. Ей, просто не хотелось думать об измене горячо любимого мужа с сестрой, что продолжало изводить юную Баскадину, сводя её с ума.
Девушка сидела на полу возле кроватки, одетая в сиреневато-синее атласное платье с золотой вышивкой, окантовкой и дополняемое золотым газом на рукавах и драпированном лифе. При этом, шикарные длинные волосы её были распущены и украшены сапфировыми нитями. Она самозабвенно возилась с малышнёй, за чем свою возлюбленную застал, бесшумно войдя в детскую, Султан Селим. Залюбовавшись подобной картиной, вызвавшей у него тихий вздох искреннего умиления, что ни укрылось от музыкального слуха юной девушки, мгновенно переставшей, заниматься детьми. С её красивого лица, мгновенно исчезла счастливая беззаботная улыбка, сменившись чрезвычайной печалью.
--Если ты надеешься на то, что я тебя простила, ты глубоко заблуждаешься, Селим!-с полным безразличием холодно произнесла юная девушка, и, передав детей на кормилиц, царственно вышла из детской. Селим, не теряя времени, последовал за ней, где посреди, залитого яркими солнечными лучами, мраморного коридора, решительно взял её за локоть. Их бирюзовые взгляды встретились и задержались друг на друге.
--А мне, кажется, что между нами ещё не всё потеряно!-с победной уверенностью заключил Султан, отчётливо прочитывая в её красивых бирюзовых глазах противоречивые, но очень бурные чувства: разочарование, боль, ярость, сомнение, не говоря уже о, снедаемом её всю, порочном непреодолимом желании, придаться с мужем головокружительной страсти прямо здесь и сейчас, что смущало девушку, но послужило для парня сигналом к решительным действиям. Для этого он прижал возлюбленную к холодной мраморной стене, и, не давая возможности для принятия попыток вырваться, впился ей в сладостные, как земляничный сок, алые губы властным беспощадным поцелуем, за что и получил от неё звонкую пощёчину, которая распалила его ещё больше.
как бешеную собаку!-прошипела она ему на ухо, из-за чего её горячее прерывистое дыхание щекотало ему кожу. Он звонко рассмеялся, прекрасно понимая, что жена слишком сильно любит его, и, не говоря ни единого слова, подхватил её себе на руки и отнёс в свои покои, где они самозабвенно продолжили предаваться придаваться головокружительной, вернее даже беспощадной страсти, которая, подобно перакластическому потоку, уничтожала всё на своём пути.