--Ты, видимо не расслышала, госпожа, о том, что, отныне судьбой Нурбахар Хатун распоряжаются Санавбер Султан и Султан Селим! Теперь им, а не тебе решать: наказывать её, или прощать!-вразумительно напомнила Разие слова юной Хатун Назенин, с наигранной любезностью ей улыбнувшись. Та не стала терпеть подобного оскорбления, и, гневно фыркнув, ушла к себе для того, чтобы подумать над тем, как отомстить венценосной чете.
Но, а несколькими минутами ранее, в просторных покоях Баш Хасеки между двумя, горячо любящими супругами, состоялся весьма странный душевный разговор, повергший Санавбер в глубокий шок, не говоря уже о, не скрываемом беспокойстве.
--Возможно, я сейчас скажу то, что повергнет тебя в шок и даже заставит понервничать, но я не могу больше носить этот невыносимо тяжёлый груз в моей душе, Санавбер. Надеюсь, ты меня поймёшь правильно, спокойно и, возможно даже поддержишь.-подбирая, как ему казалось, более деликатные слова для того, чтобы не напугать возлюбленную, с измученным вздохом проговорил молодой Султан, с огромной нежностью, сжимая её изящные руки в своих сильных руках и смотря на жену, упрашивающим о взаимопонимании, серо-голубым взглядом, из-за чего юная девушка тяжело вздохнула, но не в силах скрыть, переполнявшего её всю, невыносимого беспокойства, снова села к любимому мужу на парчовую тахту и спокойно заверила его:
--Конечно, я во всём поддержу тебя, Селим! Только мне, пока не понятно то, для чего ты затеял весь этот разговор.
Селим благодарственно вздохнул, и, не обращая внимания на, заливающие их, яркие золотые солнечные лучи, душевно продолжил, так и не выходя из своей глубокой мрачной задумчивости:
--Дело в том, что, вот уже на протяжении целого месяца меня не покидает предчувствие того, что, если я добровольно не оставлю султанат и не отойду в тень, в ближайшие дни погибну от руки кого-нибудь из моих сестёр, да и ещё эта ваша ссора... В общем, мне необходимо инсценировать мою смерть. У меня уже всё продумано до мелочей. Этим вечером. Я выпью зелье, под действием которого три дня пролежу, как мёртвый, с отсутствием сердцебиения и дыхания. Меня положат в гром и похоронят в семейной султанской усыпальнице. На трон взойдёт Султанзаде Осман. Он уже обо всём предупреждён ещё два дня тому назад. Ему предстоит править Османской Империей до совершеннолетия нашего Орхана. Мы, же, с тобой и детьми, конечно. После того, как я очнусь, под покровом ночи уедем в Эдирне, где и станем спокойно жить все эти годы.
Санавбер, хотя и внимательно выслушала душевные излияния возлюбленного, но ничего ему не говорила из-за того, что была глубоко потрясена ими. Вместо этого, она, молча сидела с ним и ласково гладила по нежной ладони, что вызывало в хрупкой душе парня приятный трепет с лёгким возбуждением. Это вызвало в нём очередной тихий вздох.
Вот только беспокойство за неопределённость судьбы подруги не покидало Султаншу, из-за чего она тяжело вздохнула и, плавно подняв на любимого бирюзовые, как небо в ясную погоду, глаза спросила:
--Если на счёт нас всё уже решено и ясно, то, что ты решил. Относительно будущего Назенин? Она, ведь, тоже очень сильно любит тебя и верна. Ты о ней подумал?
Селим погрузился в глубокую мрачную задумчивость, мысленно признаваясь себе в том, что на счёт своей, тоже горячо любимой, но второй Хасеки, он ещё и не думал, из-за чего и корил себя о таком упущении.
После чего на протяжении всей недели, Правитель завершал все управленческие дела, по долгу, беседуя с главным кадием и муфтием, как бы, прощаясь с ними со всеми навсегда. Что, же, касается его возлюбленной Баш Хасеки, она, тоже без дела не сидела, а в тайне от всего дворца отправила детей в Эдирне в сопровождении Назенин и Нурбахар, обеспечив их охраной и всем необходимым.
Хотя Разие не было до них никакого дела. Она занималась своими делами и вот, на десятый день тайных дел брата с визирями, Султанша, ни о чём не подозревая, отправилась в Девичью башню за старшей сестрой для того, чтобы вместе с ней захватить власть в гареме, устранив, уже изрядно, начавших их раздражать двух Хасеки их общего брата.