Нергизшах судорожно сглотнула и, собравшись с мыслями, всё так же возбуждённо, не говоря уже о том, что легкомысленно, ответила:
--Ночью Повелитель с Баш Хасеки надругались надо мной, а сегодня я его убила с помощью трёх стражников так, что моя месть свершилась.
От услышанного признания юной девушки, между, крепко любящими друг друга, супругами воцарилось мрачное молчание, из-за чего они ошалело переглянулись, но, понимая, что ему необходимо всё, как следует выяснить, Мустафа Паша мгновенно сорвался с места и, покинув жену с её племянницей, помчался в главные покои, не находя себе места от беспокойства за Повелителя, ставшего для него на протяжении, вот уже двадцати лет, не только лучшим другом, но и, как братом, которого у молодого хранителя покоев никогда не было, да и альковные дела главной четы, Мустафу никогда не касались.
А тем временем, в главных покоях Санавбер сумела, благодаря исцеляющим молитвам с наговорами, остановить кровотечение из ран возлюбленного супруга, который уже лежал в постели весь бледный и измождённый. Его красивые серо-голубые глаза были плотно закрыты. Он уже пришёл в сознание, но из-за большой кровопотери ослаб и теперь крепко спал, скрытый в густых вуалях газового и парчового балдахина.
Его возлюбленная находилась возле него, сидя на краю широкого султанского ложа и ласково поглаживая мужа по шелковистым светлым волосам, очень тихо шептала ему что-то бодрящее и нежное.
В эту самую минуту, в главные покои ворвался, встревоженный не на шутку, Мустафа паша и, увидев всю эту картину заботливых действий Баш Хасеки, хлопочущей над его, правящим Османской Империей, но теперь, абсолютно беспомощным другом, словно орлица над орлёнком, обеспокоенно спросил:
--Как он, госпожа? Есть, хотя бы слабая надежда на то, что наш Повелитель выкарабкается из цепких лап смерти?
Из груди юной Баш Хасеки вырвался тяжёлый вздох, напоминающий собой, тихий измождённый стон, и, ничего не скрывая от хранителя главных покоев, являвшимся лучшим другом и ей самой, любезно успокоила его:
--Самое страшное уже позади, паша! Можете вздохнуть с облегчением. Наш Повелитель, хотя и потерял много крови, но жить будет. Сейчас ему необходим полный покой для восстановления.
Услыхав эти обнадёживающие слова, Мустафа паша вздохнул с огромным облегчением и, одобрительно кивнув, пожелал другу скорейшего выздоровления и уже направился к выходу их покоев, но Санавбер окликнула его настоятельной просьбой:
--Накажите всех, кто посмел покуситься на жизнь нашего Повелителя, Мустафа! Пусть они ответят за это злодеяние по всей строгости Османской Империи! Никого не щадите!
Мустафа паша понимающе кивнул и только после этого ушёл из главных покоев, оставляя венценосного друга на его заботливую главную Хасеки, терпеливо ожидающую момента, когда он проснётся и откроет свои красивые серо-голубые глаза, но он продолжал крепко спать.
Покинув главные покои, Мустафа паша, как и обещал Баш Хасеки, лично взялся за расследование покушения на Повелителя тем, что хорошенько допросил всех, кто причастен к покушению и, когда виновные признались, благодаря применению к ним жестоких пыток, которые проводили помощники Мустафы, преступники были задушены и утоплены в проруби Босфора. Вот только, как ему поступить с Нергизшах, ведь она, с одной стороны, является жертвой грязного султанского надругательства? Совсем не удивительно, что девушка захотела отомстить за себя своему обидчику.
Понимая всё это, Мустафа печально вздохнул и принялся измученно потирать пальцами вески и лоб, вальяжно сидя на парчовой тахте за рабочим столом и не обращая внимания на лёгкое мерцание огня в камине. Распространяющего по коморке хранителя покоев, приятное тепло.
В эту самую минуту, к нему и пришла Санавбер Султан для того, чтобы узнать о том, как идёт расследование и, что уже выяснилось в деле о покушении её горячо любимого мужа, о чём и принялась его расспрашивать. Мустафа понял Султаншу и, почтительно ей поклонившись, тяжело вздохнул и прямолинейно, не говоря уже о том, что искренне принялся делиться своими откровениями:
--Ну, если с виновными стражниками я сурово разобрался, да и с Нергизшах завтра поговорю, но вот, что мне делать с Вами, госпожа, ведь истинной виновницей того, что произошло с Повелителем и Султаншей повинны, прежде всего, именно Вы? Если бы Вы ни приходились Повелителю главной Хасеки и матерью престолонаследника, мне полагалось бы казнить вас, так что, лучше, возвращайтесь в главные покои, а я, со своей стороны, всё улажу миром!