Во время своей беззаботной возни, парочка обменивалась лёгкими добрыми шутками, но, не забывая и про душевные беседы с наигранным кривлянием, пока внезапно юная девушка ни стала чрезвычайно серьёзной, что сильно перепугало юношу.
--Санавбер, с тобой всё хорошо? Может, лекаря позвать?-обеспокоенно спросил он у возлюбленной, заметив её внезапную бледность. Только девушка решительно отклонила участливое предложение избранника, и, наконец, собравшись с мыслями, вновь посмотрела в его ласковую серо-голубую бездну и, наконец, заговорила:
--В ближайшие дни ты взойдёшь на Османский Престол, Селим. Возможно, тебе сейчас, кажется это странным и даже невозможным, но просто поверь мне. У меня сейчас было видение об этом. Дар моей бабушки-ведуньи и ясновидящей проснулся во мне ещё в прошлом году. За это время, я успела научиться контролировать его.
Между возлюбленными воцарилось мрачное молчание, во время которого юноша понял, что его любимая сильно рискует жизнью, учитывая то, какая в мире царит массовая истерия и борьба с людьми, обладающими неординарными способностями, из-за чего, он решил, пусть даже и ценой собственной жизни, защищать её от всего, в чём и заверил, попросив, не использовать дар без его ведома. Девушка всё поняла, и, искренне поблагодарив любимого за помощь с защитой, одарила его пламенным поцелуем, на который Селим ответил огромной искренней нежностью, при этом, ласково поглаживая её по бархатистым щекам.
В эту самую минуту, всеми забытая, Ламия Хатун сидела в общей комнате, погружённая в мрачную задумчивость о том, что Шехзаде из-за проклятой москальки совершенно забыл о ней, а всему виной её фригидность. Ну, что, же, сама виновата. Теперь пора браться за ум и начинать бороться за возвращение себе внимания Престолонаследника, а для этого необходимо избавиться от проклятой соперницы, но как это сделать, раз та находится под покровительством Баш Хасеки, не говоря уже о самом Шехзаде?
Наконец, выход нашёлся сам по себе, из-за чего она, загадочно улыбнувшись, встала со своего места, и, подозвав к себе одного агу, приказала ему, найти для неё яд. Хатун даже дала ему золото. Ага всё понял и убежал в сад для того, чтобы поймать змею, провожаемый задумчивым взглядом пятнадцатилетней рыжей Хатун, которая ещё не спешила вернуться в гарем, чем и привлекла к себе внимание, проходящей мимо, Лалезар Калфы, что ту заинтересовало и заставило подойти ближе.
-- Немедленно возвращайся в гарем!-приказала девушке Калфа. Та всё поняла и, почтительно откланявшись, вернулась в гарем, не думая о том, что свидетельницей всего общения наложница со стражником стала, стоявшая на террасе, Баш Хасеки Нурбану Султан, одетая в шикарное атласное платье цвета красного вина с парчовыми вставками, при этом её шикарные иссиня-чёрные волосы были распущены.
Баш Хасеки, с самого первого дня не доверяла украинке и чувствовала в ней угрозу своему счастью, а именно жизни любимого мужа, ведь её к Селиму приблизила Михримах Султан, желая отвлечь его от Баш Хасеки, но девушка по собственной тупости и гордыне сама отвергла Шехзаде. Теперь, же, когда душой и сердцем Селима завладела русская дворянка Санавбер, сделав его, поистине счастливым и выведя из глубокой апатии, над несчастной Хатун нависла угроза, способная лишить её не только красоты, но и жизни. Такого Баш Хасеки не могла допустить, даже не догадываясь о том, что юная икбаль на «ты» со всеми самыми ядовитыми змеями, к чему золотоволосая красавица и приучала своего возлюбленного Шехзаде Селима.
--Хорошенько присматривай за Ламией Хатун, Газанфер, и не позволяй ей навредить икбаль Шехзаде! Если потребуется, казни Хатун! Санавбер дорога нам тем, что благодаря ей, Селим вышел из глубокой апатии и начал вновь радоваться жизни! Когда она родит Шехзаде наследника, цены ей не будет.-приказала преданному аге Баш Хасеки. Он понял её, и, почтительно откланявшись обещал, взять юную Санавбер под собственную охрану. Нурбану согласилась с ним и приказала ему стеречь икбаль, как зеницу ока.
Утром, вернувшись в свои покои после душевного разговора с Селимом, что продлилось до наступления первых лучей солнца, юная Санавбер хотела одного-скорее лечь спать, но ей пришлось об этом забыть, ведь, в эту самую минуту в комнату плавной царственной походкой вошла, одетая в то, же, платье, что и вечером, Нёрбану Султан и предостерегла свою, уже падающую с ног от невыносимой усталости, подопечную от её порыва, из-за чего та с недоумением уставилась на Баш Хасеки, но та, словно ничего не замечая, непреклонно приказала лечь в постель одну из. Приставленных к икбаль в услужение, рабынь. Та беспрекословно подчинилась и легла, но по истечении нескольких минут начала задыхаться и покрываться ожогами, пока, наконец, ни испустила дух под ошарашенный взгляд Санавбер, сон с невыносимой усталостью которой, в миг, развеялись.