--Теперь ты убедилась в том, что, живя здесь в гареме, необходимо быть бдительной и осмотрительной ко всему и всем, Санавбер. О дружбе с кем-либо из наложниц и думать забудь. Для всех них ты главная мишень для мести, ведь ты избрана Шехзаде, нашедшим в тебе лекарство от душевных мук, апатии и тоски. Благодаря твоей заботе, терпению и чистой любви, он снова начал любить жизнь и радоваться ей, чего не было на протяжении четырёх лет после казни Шехзаде Баязеда, что ему пришлось свершить самому для спасения Империи, за что и получил чёрную неблагодарность сестры с отцом. Именно это и ввергло Селима в глубокую апатию.-вразумительно произнесла Баш Хасеки, тем-самым опуская подопечную с небес на грешную землю, как бы отрезвляя её.
Девушка, хотя и была глубоко потрясена словами наставницы об истинной причине душевных мук её возлюбленного, но поняла, что ради их общего счастья, она станет борцом, для этого, она решительно взяла с пола какие-то тряпки и ими, сняв с подушки наволочку и сорвав н простыню, всё скомкала и стремительно отправилась в общую комнату, где находилась Ламия Хатун, пышногрудая рыжая красавица-из малороссии с изумрудными глазами.
Интуиция не подвела юную икбаль. Её, одетая в простенькое платье, противница, как и другие рабыни, занималась приборкой. Она подметала, погружённая в мрачную задумчивость о том, как напомнить Шехзаде о своём существовании, из чего её дерзко вывела проклятая москалька.
--Ламия Хатун!-гневно окликнула наложницу Санавбер Хатун. Ядовито ухмыльнулась, и, вальяжно выпрямившись, презрительно глянула на икбаль и небрежно обронила:
--Чего тебе? Не видишь, я занята! Пошла вон! Ты мне мешаешь!
Санавбер, прекрасно зная о том, как должно вести себя фаворитке, с честью выдержала презрительные слова противницы, из-за чего сдержано вздохнула и бросила в неё отравленное постельное бельё со словами:
--Ты это забыла в моих покоях! Мне чужого не нужно!
Затем внимательно, не говоря уже о том, что с победной белозубой улыбкой, проследила за тем, как Ламия, словно ошпарившись крутым кипятком, отскочила от кучки в сторону вся бледная. Этой реакции Санавбер и ждала, что позволило ей, подозвать к себе двух крепкого телосложения молодых евнухов, и, терпеливо дождавшись момента, когда те подошли, почтительно ей поклонившись, приказала им, немедленно схватить Ламию Хатун, сопроводить её в темницу, и, дав ей двадцать ударов плетьми, оставить там на целые сутки без еды и питья.
Аги всё поняли, и, схватив орущую красавицу, поволокли её в темницу, провожаемые довольными взглядами других наложниц, благодарственно окруживших свою избавительницу от заносчивой, конфликтной и брезгливой украинки. Глубоко тронутая их теплотой, Санавбер скромно объяснила им, что в её поступке было, всего лишь желание показать, что любое действие против неё, будет наказано. Девушки всё поняли и продолжили весело болтать со своей покровительницей, что ни укрылось от, царственно стоявшей на террасе для фавориток Баш Хасеки, пока служанки застилали скромную постель её воспитанницы. Ей пришёлся по душе дружеский жест икбаль, хотя Султанша и не доверяла рабыням.
Когда всё было сделано, Нурбану Султан прошла в холодную тёмную камеру, где лежала на полу, постепенно приходящая в себя после порки, Ламия Хатун, вид у которой очень жалкий, что доставляло несказанное удовольствие Величественной Хасеки. Она жестоко улыбнулась и не в силах скрыть искреннего презрения, произнесла:
--Я не могу понять одного, как мудрая и предусмотрительная Михримах Султан могла приблизить к своему брату такую тупую и невоспитанную дикарку, как ты Хатун! Неужели она и подумать не могла о том, что ты станешь ему утехой на одну ночь.
Только Ламия проигнорировала колкие слова Баш Хасеки из-за того, что ей было не до них. У неё сильно болела спина, но при этом, Хатун ещё больше злилась на соперницу, отбившую у неё Шехзаде, который самозабвенно влюбился в москальку, а она только подогревала в нём эту любовь своей душевной дружбой.
--Признайтесь честно. Султанша, ведь это именно Вы приложили все усилия для того, чтобы Шехзаде потерял ко мне интерес, вовремя обратив его внимание на проклятую москальку, когда она ещё только появилась в гареме три года тому назад?-попыталась вывести госпожу на чистоту Ламия, из под лобья посматривая на неё, полными невыносимой душевной боли, изумрудными глазами.