Откинувшись в нем и включив камеры перископов внешнего обзора, он ощутил себя так, словно и не было этих лет унылого каботажа и осторожных расспросов, что минули с тех пор, как он последний раз сидел вот так и смотрел – теперь уже с э-т-о-й с-т-о-р-о-н-ы на щель меж сопками – на одураченных таки им Рыжих. Одураченных от себя лично и от имени покойного Конрада Самуэлли. Все было точно так. И даже оба глайдера стояли там же, где стоят они теперь – только уже мертвые, – простреленными и выгоревшими остовами…
А тогда они были просто машины, проделавшие в тесном грузовом отсеке «Леди» некороткий путь сюда и доставившие Рыжих, Самуэлли и его – Чикидару – к этому недоброму месту. И фигурки Рыжих можно было разглядеть отсюда. Кто-то – Лейшмановски, что ли, сидел на камне-грибе, умудряясь смолить в здешнем дохлом воздухе вонючий «Галуаз» и с этой целью временами задирая респиратор, кто-то от нечего делать пошвыривал камушки в Зону, забавляясь тем, как рассыпались они пачками искр под ударами невидимого луча боевого лазера охранения. Они еще не начали тревожиться, эти субчики.
И Чикидара – тоже еще не успел встревожиться, когда бесшумно и непререкаемо, пыльными ангелами встали над сопками боевые геликоптеры. «Г-господи, да откуда же это?..» – только и успел спросить Бога Чики – а все уже началось и кончилось. Микрофоны донесли сверху далекий хрип очередей, а экран показал, как, скошенные, падали, не успев добежать до глайдеров, фигурки в походных комбинезонах. Облако пыли на мгновение скрыло происходящее, а потом Чики увидел, как выпрыгнувшие из приземлившихся машин люди в пятнистой униформе забрасывали уже неподвижные, изрешеченные тела Оранжевого Сэма и его людей в люки геликоптеров, поджигали выстрелами в упор из разрядников глайдеры – и те горели неярким, коптяшим пламенем… Потом десантники и сами запрыгнули в «вертушки», те еле слышно взвыли движками, зависли над опустевшим полем боя и в мгновение ока исчезли, как и появились, оставив Чики только сопки, копоть горящих глайдеров и зыбкую жуть Зоны.
Должно быть, ему повезло. Должно быть, ТЕ – кто, собственно говоря, ТЕ? – и не подумали, что, кроме попавших в их ловушку шестерых, был еще кто-то. Кто-то, прошедший Зону и теперь ошалело смотрящий на них оттуда – с т-о-й с-т-о-р-о-н-ы… Капитан Джон-Ахмед Чикидара.
Все, что было после – до того, как он снова оказался на борту «Леди», плохо запомнилось ему. Точнее, запомнилось-то хорошо, но каким-то непрерывным, абсолютно лишенным логики кошмаром. Страх гнал его все глубже под землю. Ему мерещилось, что за ним уже пришли ТЕ – с вертолетов, что они уже ищут его по ярусам и уровням Подземелья, что – вот уже топчутся над ним у стола, под который он забился, смеются над ним… Вот-вот прошьют беспощадными автоматными очередями. Со страху Чики глушил бутылку за бутылкой спиртное, которого в Подземелье хватало, и почти не закусывал. Да и почти не пьянел. Он просто бредил наяву. И в этот бред – вывести его из безумия – пришла за ним Марго.
«Конечно, это был бред – чем же еще это могло, быть?» – так и сказал себе Чикидара, когда рыжее отродье Сатаны неторопливо перешагнуло заблеванный порог отсека, в котором он тихо балдел среди полчища опустошенных емкостей из-под виски, джина, русской и финской водки и всего такого.
Он сам потом удивлялся, как это он умудрился за относительно короткое время принять в себя такое количество жидкости? Но факт остается фактом: стеклотара – вот она – как валялась по всему Подземелью, так там и лежит, где была опустошена и брошена им – Чикидарой. Видно, не пригодилась Серым Карликам.
Впрочем, не о стеклотаре речь. Тогда – после появления Марго – чувство реальности окончательно покинуло его. Он натянуто улыбнулся исчадию своего подсознания и даже вымолвил что-то вроде «кис-кис-кис…», на что Марго ни малейшего внимания не обратила, а злобно-игривой походкой приблизилась к Джону-Ахмеду и, оставляя следы рыжей шерсти, потерлась о его штанину. Затем, всем своим видом показывая, что капитану следует идти за ней, мистическая животина двинулась к выходу. Чикидара не посмел ослушаться.
Объясняя самому себе тогдашнее свое состояние и поведение, Джон-Ахмед почему-то грешил в основном на обряд программирования системы управления Охраняемой Зоны его – Джона-Ахмеда – биополем. Порчу какую-то навела на него проклятая машинерия. Иначе трудно объяснить все то, что было потом: и то, как плелся он вслед за рыжим дьяволом, воплощенным в гибком, коварном зверьке, по заколдованной лощине, уже невидимый, неслышимый, невоспринимаемый злыми духами этой земли. А вот Марго Зона норовила обидеть: стегала электрическими разрядами, пыталась укусить злой вспышкой лазерного луча, пугала мерзкими наваждениями… Но в хитрости Марго не уступала покойному Самуэлли – все ей в Зоне было нипочем. Только когда совсем уж припирало, она бросалась в ноги капитану и, прижавшись к его башмакам, пережидала очередную напасть – Чикидару демоны Зоны зацепить опасались.
Еще страшнее, еще несуразнее был их путь потом – после того, как миновали они дотла выгоревшие остовы глайдеров банды Рыжих, – по занесенной редким снежком корявой пустыне – туда, где далеко за горизонтом ждала их «Леди». Похоже было, что нехватка кислорода была Марго совершенно нипочем – да и что ей могло сделаться от этого – галлюцинации, что ли? А вот Чикидаре приходилось туго. Кислород он экономил как мог. Делал привалы через каждые двести метров, когда позволял себе несколько глотков живительной обогащенной смеси из раструба респиратора. Потом он стал останавливаться каждые сто метров… каждые пятьдесят… И все это время, сворачивая шею, Чикидара озирался на пылающее трепещущим, призрачным пламенем небо Брошенной, ожидая, что вот-вот из-за обступивших его путь низких сопок немым знаком смерти поднимутся геликоптеры – те, что, придя ниоткуда и отняв жизнь у людей Оранжевого Сэма, в никуда и сгинули вместе с шестеркой изрешеченных трупов… Но тех все не было. Да и были ли они на самом деле? Откуда им взяться на Брошенной? В конце концов ему стало казаться, что все это было сном. Бредом. И этот кошмарный рейс, и Рыжие, и Подземелье, и Марго. И он сам.
Окончательно сознание вернулось к нему только тогда, когда он, почти не сознавая, что делает, четкими автоматическими движениями начал готовить «Леди» к аварийному старту…
В стенах уже ставшего ему родным корабля к Чикидаре вернулось самообладание и способность здраво воспринимать окружающее. И только островком рыжего бреда шаталась по переходам и тамбурам опустевшей «Леди» чувствующая себя здесь как дома Марго… Они окончательно сдружились за те долгие недели, что корабль окольными путями, минуя крупные перевалочные базы с их ордами любопытствующих таможенников и федеральных агентов, добирался до ничем не примечательного космопорта «Мобил-11», что приютился на слабонаселенной Террамото – порта приписки «Леди». Но проклятая тень Подземелья, тень мистической чертовщины, была уже навек неразлучна с рыжим зверьком – по крайней мере, в глазах Джона-Ахмеда.
Ночь за ночью просыпался он от одного и того же кошмарного видения, приходившего к нему в прерывистом, нервном мире сна: страшного желтого огня, пылающего в глазах изменившейся вдруг до неузнаваемости рыжей бестии, взгромоздившейся ему на грудь. И как тогда – во время жуткого пути по мерзлой пустыне – он, словно выброшенная на песок рыба, глотал и глотал ставший вдруг снова «пустым» воздух. И просыпался в холодном поту с пересохшей глоткой и вылезающими из орбит глазами. Шатаясь, брел на камбуз – глотать холодную воду из бачка рефрижератора. И снова цепенел, встретившись в темноте глазами с застывшим в глубине погруженного в темноту отсека рыжим сфинксом. И… просыпался вновь. Снова и снова – каждый раз в предчувствии чего-то ужасного…
Чикидара вздохнул с облегчением, хотя и почувствовал себя предателем, когда, добравшись наконец до «Транзита-200», сбагрил-таки проклятую животину Марку Шапиро – в придачу к износившемуся в рейсе сменному оборудованию «Леди», вместе с кое-какими, строго дозированными сведениями о том, что было (а может, только приснилось ему) там – на Брошенной…