— Где Дамон?
— В карете, — ответил Сейдж самым ласковым голосом. — Ему нужно время.
Елене хотелось завопить: «Я ему дам время! Время закричать, прежде чем я разорву ему горло!»
Потом ей просто стало грустно:
— Я не сказала Стефану ничего из того, что хотела. Я хотела сказать ему, что Дамон о многом сожалеет, что он изменился. А он даже не заметил, что Дамон был там…
— Это он так сказал? — удивился Сейдж.
Сейдж и Елена вдвоем вышли из мраморных дверей здания Богов Смерти. Именно так Елена называла его про себя.
Карета стояла прямо перед ними, но они не стали садиться. Сейдж отвел Елену в сторону, положил огромные руки ей на плечи и сказал мягко:
— Mon Dieu дитя мое, я не хотел говорить, но мне придется. Боюсь, даже если мы вытащим твоего Стефана из тюрьмы в день приема у леди Блодьювед, будет уже слишком поздно. Через три дня он уже…
— Это медицинское заключение? — резко спросила Елена, глядя на него в упор. Она знала, что измучена и бледна и что он жалеет ее, но она хотела честного ответа.
— Я не врач, — медленно проговорил он. — Я просто вампир.
— Просто древний вампир?
Брови Сейджа поднялись:
— На основании чего ты сделала подобный вывод?
— Без оснований. Прости, если я неправа. Но не мог бы ты позвать доктора Меггара?
Сейдж целую долгую минуту смотрел на нее, а потом ушел за доктором. Вернулись они вдвоем. Елена была готова к разговору.
— Доктор Меггар, Сейдж видел Стефана только в самом начале, до того, как вы сделали ему укол. Сейдж считает, что Стефан умрет в течение трех дней. Учитывая укол, вы согласны?
Она заметила слезы в близоруких глазах доктора Меггара:
— Может быть… если у него достаточно сильная воля, он проживет еще три дня. Но скорее всего…
— А если я. скажу, что он выпил около трети бутылки черномагического вина?
Они уставились на нее:
— Ты говоришь, что…
— И это весь твой план?
— Пожалуйста! — Забыв о плаще, забыв обо всем, Елена схватила доктора Меггара за руки. — Я нашла способ помочь ему выпить вино. Это что-то меняет? — Она сжимала руки так крепко, что чувствовала кости.
— Конечно, меняет, — доктор Меггар боялся надеяться, — если ты действительно дала ему столько вина, то он вполне может дожить до приема у Блодьювед. Ты это хотела услышать?
Елена не удержалась от того, чтобы поцеловать ему руку, потом отстранилась.
— Давайте сообщим Дамону хорошие новости.
Дамон сидел очень прямо, его профиль чернел на фоне кровавого неба. Елена забралась в карету и закрыла дверцу.
Он спросил без всякого выражения:
— Все закончилось?
— Что? — Елена не была дурой, но хотела, чтобы Дамон сам понял, о чем спрашивает.
— Он… умер? — скучным голосом спросил Дамон, потирая переносицу.
Елена позволила тишине продлиться несколько секунд. Дамон должен был понимать, что Стефан вряд ли умрет в ближайшие полчаса. Не получив подтверждения, он резко повернулся.
— Елена! Что случилось? — требовательно спросил он. — Мой брат умер?
— Нет, — тихо ответила Елена. — Но он может умереть в течение пары дней. Он был в сознании — почему ты не поговорил с ним?
Дамон замялся, потом резко спросил:
— А что я мог ему сказать? Мне жаль, что я чуть не убил тебя? Ах, я надеюсь, что ты проживешь еще пару дней?
— Ну да, что-то подобное, только без сарказма.
— Когда мне придет пора умереть, — отрубил Дамон, — я умру, стоя на ногах и сражаясь.
Елена ударила его по губам. В карете было не так много места для маневра, но она вложила в движение столько Силы, сколько можно было задействовать, не повредив карету. Последовало долгое молчание.
Дамон осторожно прикоснулся к губе, исцеляя ее, глотая собственную кровь.
— Забыла, что ты моя рабыня, а я — хозяин?
— Если хочешь жить в фантазиях, это твое дело. Лично мне приходится жить в реальном мире, знаешь ли. Между прочим, когда ты убежал, Стефан не просто стоял на ногах, он смеялся.
— Елена, — голос стал неестественно высоким. — Ты нашла способ дать ему кровь? — Он до боли сжал ее руку.
— Не кровь. Черномагическое вино. Если бы нас было двое, он выпил бы больше.
— Вас там было трое.
— Сейдж и доктор Меггар отвлекали охранников.
Дамон отпустил ее руку и сказал снова без выражения:
— Понятно. Значит, я изменил ему еще раз.
Елена сочувственно взглянула на него:
— Ты теперь совсем спрятался за стеной?
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— За стену ты прячешь все, что может причинить тебе боль. Ты даже себя заточил за стену, хотя там, должно быть, очень тесно. Катерина должна быть там, в отдельной камере, — она вспомнила ночь в мотеле. — И твоя мать тоже. Ну то есть мать Стефана. Другой матери ты не знал.