Возле калитки я останавливаюсь. Наклонившись, я ковыряю ось заднего колеса. Просто так. А сам все поглядываю на двор. Вот вышел какой-то человек. Без шапки, в солдатской гимнастерке. Это, должно быть, брат Левуте, тот самый, что весной с фронта вернулся. Я его не знал, но слышал, как говорили. Даже имя его мне было известно — Казис. Настоящий фронтовик, до Берлина дошел. Левуте не раз хвастала, что у него орден есть. Казис сел на лавочку под вишней, развернул газету. И больше ничего. Жуть до чего интересно было бы, если бы вот сейчас выглянула в окно Левуте. Или выбежала бы во двор. Но ее не видать. Хорошо, что Левуте еще не вернулась из деревни. Очень даже хорошо…
По узенькой тропинке я спустился на берег. Положил велосипед на траву, скинул ботинки и пошел к воде. Посмотришь — она гладкая, точно застыла в этот погожий летний день. Если не знать, не угадаешь сразу, в какую сторону течет река, — синяя гладь с отражающимися в ней клочьями облаков неподвижна. Очень тихо, только где-то вдали, в городке, гудят машины.
Я раздеваюсь. Остаюсь в одних трусах и для начала кувыркаюсь через голову. Эх, мне бы так — жить на реке или на озере! А то вся-то радость — мелкое болотце. Разве в нем искупаешься? Черная тина, полно лягушек, вода затянута зеленой ряской. Хорошо другим ребятам — у кого лес рядышком, у кого речка. А иногда озеро и лес на берегу или река, а чуть поодаль бор. То-то они и плавают, как рыбы, бегают, как косули в лесах. А у меня что? Вокруг одни поля. Ольшаники, кустарники. Наше село славится своими певцами. Говорят, у меня тоже ничего голос. Даже Левуте это говорила, когда учитель отбирал ребят для хора. Подумаешь, голос! Велика радость… Я и неповоротливый, и в воде как топор. Вот быть бы и певцом хорошим, и плавать прилично, и бегать!
Я отсчитываю шаги — от большого камня, торчащего из воды, до ивы. Семьдесят… Не так уж много. А до другого берега, я слыхал, шагов двести. Мальчишки переплывают. И сразу же назад плывут. А я — неужели и такую малость не одолею? Левуте плавает. Она плывет бесшумно — не бьет ни руками, ни ногами. Мальчишки говорят, что это по-собачьи. Много они понимают! Она плавает… ну, не знаю, даже не смею сказать как. Как лебедь, вот! Помню, она спросила однажды: «А ты почему не купаешься?» Я что-то промычал, а Бенюс, насмешник, как ляпнет: «Да ведь его мамочка в корыте моет». Левуте засмеялась. Потом посмотрела на меня и, должно быть, подумала, что нелегко меня, такого не по годам длинного, в корыте мыть, и еще сильнее захохотала. «Я умею плавать! Могу хоть Неман переплыть!» — крикнул я и едва не набросился с кулаками на Бенюса. Но тут Левуте перестала смеяться и сказала: «Конечно, умеешь. Как-нибудь сплаваем с тобой». Я испугался и с тех пор, как только выдавался погожий день и все собирались на речку, всегда что-нибудь придумывал, находил неотложное дело и удирал домой. А на душе бывало до того скверно — хоть плачь.
Я забредаю в воду возле камня, окунаюсь. Вода прохладная, даже, скажем, холодная. Брр… Я еще раз окунаюсь и встаю. Плыву вдоль берега, стараюсь не задевать ногами дно. Главное — проплыть побольше. До ивы?.. Пожалуйста, почему бы и нет? Я загребаю руками, колочу по воде ногами. Ничего, получается! Только очень уж медленно продвигаюсь вперед. Сильнее, сильнее… Я устал, ноги отяжелели и тянут ко дну. Можно подумать, что к каждой привязано по булыжнику. А дно так близко, что я даже царапаю его коленками и могу отталкиваться руками. Я смотрю на иву. Далеко. Далеко она, ива эта.
Я выхожу на берег и растягиваюсь на травке. Солнце здорово печет. Эх, хорошо валяться на лужайке у реки в такой вот жаркий полдень! Но вдруг страшная мысль пронзает меня: «А что, если Левуте видела? Что, если она дома? Или где-нибудь поблизости — смотрит и смеется надо мной?»
Я вскакиваю на ноги, озираюсь. Расхаживаю по берегу, кидаю в воду камешки. И злюсь на себя, и ругаю себя малодушным, да безвольным, да всяким… Ладно, пусть! Зато я прикатил сюда на велосипеде без единой остановки. Это я впервые столько отмахал. Значит, хватило и силы, и воли… А потому хватило, что твердо решил…
Я захожу в воду по грудь. Надо доплыть до ивы… Я должен, во что бы то ни стало должен доплыть. Чтобы Левуте пришла в восторг и ахнула: «Ты же здорово плаваешь!» И чтобы этот кривляка Бенюс не издевался. Никогда, никогда!