Посидев на дорожку прямо на чемодане и энергично чмокнув довольную в глубине души хозяйку в щечку, Калерия наконец уехала. Облегченно вздохнув, Мария Даниловна вскочила с постели и подошла к окну.
«С ума сойти… Египет… Да ведь мне уже лет тридцать Египет не снился! Неужели опять, все сначала? Ну нет, уж лучше в метро колесить… Станция „Рыба“!» — подмигнула она самой себе и закрыла форточку, после чего снова нырнула под одеяло, желая поспать еще пару часиков…
На этот раз она выспалась без приключений. С удовольствием напившись уже в полдень кофе, она занялась наведением порядка в комнате и довольно преуспела в этом, как вдруг услышала звонок в дверь. Комната ее располагалась далеко, и она обычно не ходила открывать — всегда кто-то из соседей оказывался ближе. Но звонок все звонил, и пожилая женщина догадалась, что она одна в квартире. Сунув ноги в шлепанцы, она поспешила по коридору.
На пороге стоял мальчик в толстых круглых очках, беретике и с портфелем в руках.
— Здравствуйте, я из двести пятьдесят третьей школы. Мы — юные тимуровцы, записываем всех лиц пожилого возраста…
Мария Даниловна машинально провела себе по щеке, затем покачала головой, подумав: «Ну и чего обиделась? Действительно, давно уже не девочка… Лицо-то пожилое, ничего не скажешь! Хотя… если к косметологу заглянуть… Кажется, через улицу кабинет есть…» Мальчик с умным видом продолжал:
— Мы помогаем тем, кто нуждается в нашей помощи: ходим в магазины, в аптеки, можем погулять с собакой или почитать вслух…
— А что, это идея! — обрадовалась Сухова. — Пойдем, я тебя чаем напою! А потом ты мне почитаешь… А там, глядишь, и собачку заведу — давно хочу, да выгуливать лень… Как хорошо, что молодежь за ум взялась! И то верно — сегодня вы нам помогаете, завтра мы вам… То есть не мы, а ваши внуки…
Мальчик в раздумьях топтался на пороге.
— Идем, идем! — она решительно увлекла его в комнату.
— Садись сюда. Так, молодец… Сейчас я устроюсь поудобнее…
— Нет, погодите! — нашелся слегка ошалевший от ее напора ребенок. — Я сначала должен вас записать! — Он полез в портфель.
— Понимаю, — согласилась Мария Даниловна. — Значит, так: родилась я в одна тысяча девятьсот трид…
— Вы кто? — перебил ее мальчик. — Нам нужно все по порядку: инвалид? блокадник? пенсионер? ветеран? Ну и так далее… — Он нетерпеливо листал тетрадь со множеством записей на разграфленных страницах.
— Не инвалид, к счастью, — радостно сообщила Мария Даниловна. — А так — и блокадник, и пенсионер… — Она замолчала. Глаза ее, рассеяно скользившие по книжным полкам в поисках подходящего совместного чтения, наткнулись на книгу, при виде которой пожилая женщина воскликнула:
— Ой! Боже мой, как некрасиво…
Мальчик, откровенно озиравшийся вокруг в то время, пока хозяйка искала книгу, вздрогнул и посмотрел на Марию Даниловну. Она же, продолжая стоять к нему спиной, сказала:
— Ну и память! Ну как же так можно! Мне же Петр Эрикович еще полгода назад книжку дал… А я просто забыла! Ну можешь себе представить? — обернулась она к гостю. Ребенок, приняв вид необычайной занятости, писал что-то в тетрадке.
— Тебя как зовут?
— Вова. Я, значит, отмечу: блокадник, пенсионер… Фамилия, имя, отчество?
Мария Даниловна представилась, затем, встав на стул, дотянулась до забытой книги.
— Вот. Ну как хорошо, что ты, Вова, пришел! Неудобно ведь перед человеком…
— Вы одинокая? — строго спросил Вова.
— Да, куда уж одинокее! То есть, ну одинокая, в общем, — сама поражаясь своему косноязычию, подтвердила хозяйка.
— Ну ладно, — оторвался Вова от записей. — Вы нам подходите. Берем вас на учет.
— Теперь приступим? — обрадовалась пенсионерка Сухова.
— Еще, чуть не забыл! — почти искренне сказал мальчик, но его выдавал какой-то азартный блеск глаз, который Мария Даниловна непременно бы заметила и заподозрила бы что-то неладное, не уткнись она в найденную книгу.
— А, что? — подняла голову она.
— Нам необходимо записать номер вашего пенсионного удостоверения, — чуть медленнее, чем нужно было бы, произнес Вова, сверля глазами непрозрачные дверцы буфета.