— Вовсе нет! — парировала свидетельница. — Я заявила, что видела кого-то, кого можно принять за пожилую женщину! Вон, пусть он отойдет от окна! Видите? Вот такого роста и была! То есть был! А шляпу надень, так и вообще одно лицо! Я уверена! Тем более что шляпа все-таки не до подбородка была! Нос, овал лица, даже глаза… Я все же лицом стояла, не спиной же! Он! Где расписаться?
Опознание, которое должно было бы завершиться с уходом второй свидетельницы, решили продлить. Быстро сбегали в школу за мальчиком, которого поначалу не собирались привлекать к процедуре ввиду несовершеннолетия и предполагаемой бесполезности шитого, казалось бы, белыми нитками опознания.
Мария Даниловна и Анна Егоровна курили, весело воркуя о своем; следователь строчил что-то за столом, не поднимая головы, изредка с подозрением поглядывая на инспектора, на котором не было лица.
В сопровождении миловидной учительницы пришел первоклассник Коля. Поинтересовавшись с порога судьбой фотоаппарата и узнав, что скоро получит его обратно, Коля обрадовался и спросил:
— Хорошо, что вы меня позвали! Я вчера… — он чуть понизил голос, искоса глядя на учительницу, — математику не успел сделать… Только никому не говорите! — закончил он шепотом.
— Ладно, — бесстрастно кивнул следователь. — Только и ты, Коля Овчаренко… должен нам помочь… Ты ведь был тогда возле самого места преступления? Давай, не для протокола, а так… Кто-нибудь здесь похож на человека, убившего инкассаторов? Учти, что врать, то есть лгать, короче обманывать, нехорошо!
— Я знаю, — обиделся мальчик. — Нам в школе говорят…
— Итак? — заскучал следователь.
Коля, чувствуя себя центром внимания, несколько раз прошелся по кабинету, четко вымеряя шаг и заложив руки за спину. Он несколько раз останавливался взглядом на Марии Даниловне, совершенно игнорировал присутствие бомжихи и довольно пристально один раз посмотрел на Анну Егоровну, но это легко объяснилось приколотым на лацкане ее пиджака смешным маленьким значочком в форме буквы «М», с надписью внутри: «Я люблю „Муху“». «Муха», как знал Коля, был первый отечественный журнал комиксов. Удовлетворенно кивнув и наказав себе попытаться потом, когда все закончится, поклянчить значок, мальчик остановился напротив Марии Даниловны и изучал ее лицо. Ей опять стало нехорошо. «Да почему? — взывала она мысленно. — Ну что они ко мне привязались! Не хочу в тюрьму!»
Коля чуть закатил глаза и каким-то механическим голосом сообщил:
— Это не она. Здесь ее нет.
Он размеренными шагами отошел назад и, уже поворачиваясь, заметил готового провалиться сквозь землю Маркина.
— Вот он. Я его фотографировал. Я узнал, — бесстрастно сказал Коля. Миловидное и живое еще несколько минут назад личико застыло в какой-то неподвижной маске.
— Коля, тебе нехорошо? Все в порядке? — подбежала к нему учительница. — Видите же — ребенок переутомился! Им же трудно вот так сразу к школе привыкать! — набросилась она на следователя. — Все? Мы пойдем? Он все сказал, что вам требовалось?
— Все, идите, — безвольно махнул рукой тот. — Так, товарищи, надо расписаться, все свободны… Нет, гражданочка Илюхина, — резко обломал он вскочившую на радостях бомжиху. — Вы останьтесь.
— А че? Теперь-то че? Не я, они же показали! — возразила бомжиха.
— А то на вас ничего больше нет! — покачал головой следователь. — Нужно будет — отпустим, никуда не денемся… Пока вы еще задержаны!
— Во хрен! — обозлилась та. — Точно ведь, сопрут!
— Что — сопрут? — не понял следователь.
— Че, че! Макулатуру! Я набрала, только припрятала — повязали! Да ненадежно — не успела! Вот и сопрут! Эх… Столько таскала, тачкой даже обзавелась…
— Коляской! Я знаю, коляской! — вдруг закричала Мария Даниловна. — То-то я думаю — где ее видела? Она все у нас в подъезде вертелась! А потом у соседки коляску украла, чтоб макулатуру свою возить! Ручки надорвать боится! Не стыдно у детей-то брать? Вредительница! Стрелять таких надо!
Собиравшаяся поначалу все отрицать, Илюхина, не выдержав сокрушительного напора, сдалась и созналась:
— А чё она там стояла? Они себе еще купют — им на то пособие и плотют! А мне на чем-то надо возить! Во тебе! — Неожиданно она подалась вперед, выставив заскорузлую фигу пенсионерке Суховой.
Сделав вид, что ее все это абсолютно не касается, Мария Даниловна, откланявшись, взяла под руку свою новую подругу, Анну Егоровну, и обе дамы чинно покинули кабинет.
— Павел Артемьич! — окликнул собравшегося слинять инспектора следователь. — Това… Гражданин Маркин! Останьтесь!