— Хэй, — засмеялся Питер, обняв меня, а затем мягко отпустил. Быстро скользнув по мне взглядом, он нахмурился. — Где твое пальто? Ты забыл, что здесь зима? — спросил с улыбкой, и, сняв с себя шарф, придвинулся ближе.
— Питер, мне нужно поговорить с тобой, — торопливо начал я, игнорируя прикосновение его пальцев к шее, когда он завязывал шарф вокруг нее.
— Хорошо. Пойдем внутрь, давай же, там теплее, — карие глаза мягко блеснули, когда Питер отступил и снова посмотрел на меня. На мгновение я забыл обо всем на свете, кроме того, что испытывал, просто находясь рядом с ним.
— Боже, я так скучал по тебе, — услышал я собственный шепот. — Мне так о многом нужно рассказать.
Он задумчиво посмотрел на меня, потом кивнул.
— Мне тоже, Джейк. Мне тоже. Но давай внутри, хорошо?
Я кивнул в ответ и заглянул в кафе. Там было не слишком людно, так что мы смогли бы уединиться.
— Хорошо.
Питер задержал взгляд еще на мгновение, затем вздохнул и шагнул ко мне. Я был счастлив оказаться в его объятиях снова. Но прежде чем он успел по-настоящему обнять меня, я услышал громкий хлопок.
А затем еще один...
Звук ожившего двигателя грубо вырвал меня из невеселых мыслей. Красивый синий шарф оказался крепко зажат меж пальцев, и, поспешно ослабив хватку, я выглянул в окно. На подъездной дорожке мелькнул красный всполох.
Оз.
Уехал.
Потому что я спровадил его.
Вновь обошелся с ним как последний мудак.
Я вздохнул и уставился на шарф в руках. А потом сделал то, чего не делал уже очень давно — поднес его к лицу.
Но до боли знакомый запах одеколона «Burberry» бесследно исчез.
Я заставил себя опустить шарф и вернуть его в шкаф. И хотя понимал, что следует извиниться перед Озом, все равно знал, что больше к нему не приближусь. Если раньше я не до конца осознавал, как он меня привлекает, то теперь от этого определенно не спрячешься. И привлекательность эта была лишь частью проблемы.
Мысли вернулись к его словам о собаке. В них нельзя было не уловить определенной тоски, и сложилось впечатление, что говорил Оз отнюдь не только о своем уродливом маленьком зверьке.
По правде, я не знал, что и думать по поводу этого молодого человека.
Оглядев еще раз спальню, вернулся в главную комнату. Всплеск цвета — даже то немногое, что от него осталось — выделялся, будто маяк. Словно Оз оставил визитную карточку, но сделал это таким образом, что охватил гораздо больше, чем просто небольшую часть моей жилплощади. Он явно любил красивые вещи, однако не обязательно дорогие. Как его туфли… Оз упомянул их дизайн, но не тот факт, что они, вероятно, стоили целое состояние. Я не был полным профаном и знал, кто такой Карл Лагерфельд. Но Оз не говорил о том, сколько потратил на эту обувь. Как не говорил этого и о своей модной собаке, хотя многие, вероятно, посчитали бы ее скорее аксессуаром, одним из дизайнерских карманных домашних питомцев. Взгляд упал на одеяло на спинке дивана и зеленую подушку, которая была сделана из… черт возьми, да это же моя любимая зеленая рубашка. Та самая, которую я носил только по особым случаям. Захотелось рассмеяться, потому что Оз, вероятно, едва взглянув на нее, тут же решил, что это просто какая-то старая рабочая одежда, по которой я ни за что не стану скучать.
Поистине, юный Оз представлял собой загадку. Он казался просто воплощением самой влажной мечты любого мужчины-гея, если говорить о сексе, потому что был необычайно красивым молодым человеком. И хотя в некоторых моментах оставался крайне самоуверен и упрям, в других, наоборот, оказывался болезненно наивен и невинен. У него было полно дорогих вещей, но из того, что я уже мог о нем сказать, Оза не обязательно привлекал сам ценник. Искренняя любовь к собаке, даже если то, что он временами говорил ей, было перебором, доказывала насколько доброе у него сердце. И он находил радость в таких простых вещах, как привнесение красок в мой мир.
Для чего?
Чтобы найти ответ на этот вопрос, я должен был попытаться понять его.
Вот только это определенно не вариант.
Я покачал головой, но оставил подушку и одеяло на месте. Позже я все верну на круги своя. Что касается Оза, то я твердо вознамерился избегать своего нового соседа, пока он не поймет, что мы с ним не подходим друг другу, как и те цвета, которые он привнес в мою хижину. В конце концов, до него это дойдет, и все снова успокоится. Когда милый маленький дизайнер одежды вернется в Нью-Йорк, где ему самое место, жизнь снова станет такой, какой должна быть.