Часть меня ощущала жуткую опустошенность при мысли о том, как все могло обернуться, но другая часть испытывала невероятное облегчение, что этого не произошло.
— Я останусь и буду обнимать тебя столько, сколько захочешь, Оз, — пробормотал я. — Пойдем в постель, солнышко.
Глава 11
Оз
Проснулся я, уютно свернувшись в теплом коконе. Бу прижималась ко мне под подбородком, но казалось, я ощущаю ее жесткую шерстку даже у себя в ногах. Странно.
— Ммм… ты теплый медвежонок, — пробормотал я ей.
Хрипловатый смех заставил меня вздрогнуть.
— Ты тоже, лапа, — поддразнил сонный голос.
Открыв глаза, я понял, что прижимаюсь к обнаженной груди, а меня крепко обнимают очень сильные и чрезвычайно теплые руки. Мы с Джейком переплелись ногами, наши утренние стояки оказались катастрофически близко друг к другу и на нас было лишь нижнее белье — черные боксеры на Джейке, а на мне тесные обтягивающие леопардовые брифы, в которых я совершенно точно не был вчера, когда отправился в лес.
— Не мог бы ты прояснить ситуацию с нижним бельем? — подняв на него глаза, прищурился я.
Обычно серьезный взгляд Джейка стал почти смущенным, и я не мог не отметить, насколько же он очарователен с заспанными глазами и спутанными после сна волосами. Разрозненные воспоминания о том, как я потерялся накануне, а потом меня нашел Джейк, начали складываться в целостную картину.
— Лес… — еле слышно произнес я, пытаясь собрать все воедино.
Он кивнул.
На миг я снова перенесся в темный лес, в котором искал Бу, и пережитый страх вернулся вместе с этим воспоминанием. Такого невероятного облегчения, которое я ощутил отыскав ее, я не испытывал за всю свою жизнь, но длилось оно недолго, стоило осознать, что я больше не вижу ни хижину, ни струйки дыма, поднимающейся над трубой дымохода. Снег шел плотной стеной, так что я не в силах был разглядеть даже собственные следы. Я пытался убедить себя и Бу, что нам потребуется всего несколько минут, чтобы вернуться обратно в теплую хижину, но буквально за считанные шаги холод высосал из меня все силы. Вокруг не было ничего кроме мглы, завывающего ветра и холодного тельца Бу, прижатого к моей груди, и я дико испугался…
Я без конца падал на колени, пробираясь по глубокому снегу то в одном, то в другом направлении, но каждый раз мне удавалось подняться снова. Однако в какой-то момент тело все-таки отказалось слушаться, и я прошептал Бу через воротник куртки, что мне очень жаль. А затем мысленно попросил прощения у Джейка, потому что, несмотря на всю сложность наших с ним взаимоотношений, знал, что небезразличен ему. Вероятно, он даже стал бы оплакивать потерю.
Точно так же, как я оплакивал потерю того, что могло бы у нас получиться. Возможно, если бы я попытался поговорить с ним… если бы не ушел вчера вечером…
Но я оказался таким гребаным трусом. Поэтому просто закрыл глаза и тяжело осел в снег. Понятия не имею, как долго просидел там, прежде чем расслышал свое имя, нашептанное ветром. Разумеется, я был уверен, что мне показалось, тело мертвецки устало, и я даже не шевельнулся. Не попытался ответить. А потом услышал его еще раз.
И еще…
— Уже стемнело. Думаю, ты проспал часов десять, не меньше. Теперь всю ночь будешь бодрствовать.
Голос Джейка мгновенно вернул меня в реальность, хотя мозг по-прежнему с трудом обрабатывал то, что он говорит.
Джейк, практически голый, в моей постели.
Со мной.
Я вдруг покраснел. Везде.
— А нижнее белье?
— То, что было на тебе, стало холодным, — сама святая невинность, — поэтому пришлось достать из ящика новое. Исключительно, чтобы удостовериться, что тебе тепло и сухо. Я просто оказал полную медицинскую помощь и обеспечил необходимый врачебный уход.
— Давай кое-что проясним. Ты сменил скучные белые трусы на более навороченные, беспокоясь о моем здоровье?
— Детка, поверь, в тех белых трусах, что были на тебе перед этим, нет совершенно ничего скучного, — его поддразнивания только подлили масла в огонь.
Жар спиралью охватил все нутро, когда Джейк впился в меня взглядом. Я с трудом сглотнул.
— О, — прохрипел я, чувствуя, как утренний стояк непроизвольно дернулся в ужасно тесных брифах.
Дотянувшись, Джейк убрал волосы с моего лба. Перед этим его рука покоилась в гриве Бу, и подобная мелочь заставила сердце дрогнуть в груди.
— Как ты себя чувствуешь? — пробормотал он все еще хриплым спросонок голосом.
— Полностью истощен. Но мне наконец-то хорошо и тепло. Спасибо.
Кончики его пальцев, поглаживая, черкнули по лицу у самой линии волос, затем, слегка задев ухо, соскользнули по челюсти к нижней губе. Табун мурашек прошил все тело, но на этот раз совершенно точно не от холода.