— Да, — тихо выдохнула, сильнее сжимая оголённую руку, и переступила порог.
Ничего необычно из повидавших мною других гостевых комнат. Лакированный комод чуть не на всю стену. Витражное зеркало над ним, что было мне не понятным поначалу. Приоткрытое двухстворчатое окно в пол, кресла по обе стороны от него. Где-то в тёмной стороне комнаты еле выглядывают согнутые ножки кровати и кусок шоколадного, ворсистого ковра.
— Присаживайся, — она с грациозностью кошачьих погрузилась в кресло и кивнула мне на второе рядом.
Чуть помедлив, подошла к окну и неуклюже присела на край мягкого сидения. По голове несколько раз прошлась шёлковая занавеска глубокого оттенка зелени. Лицо непроизвольно сморщило нос от взметнувшейся пыли с улицы, которую мне так и не удалось рассмотреть. Даже сквозь стекло оконной рамы — словно то зачаровали. Интересно, здесь та же преграда для обзора?
Обернулась навстречу прохладным потокам воздуха и… Снова марево стены из облаков. А ведь у здания было всего два этажа! Но не могло же оно, в самом деле, находиться на пике высотной горы! Или… могло?
— Дай мне руку, — неожиданно прозвучал… приказ?
— Зачем? — я недоверчиво посмотрела на протянутую ко мне тонкую кисть.
На бледном лице вопросительно изогнулась розовая бровь и на меня выжидающе уставились. Молли прекрасно знала, как я стремлюсь избегать прямых взглядов. Особенно таких, смотрящих сквозь душу… И я сдалась, молча протягивая чуть вздрагивающую руку.
— Ш-ш-ш, — невольно зашипела, когда кожи коснулись ледяные подушечки пальцев.
Нет, я, конечно, тоже не эталон тёплых конечностей и всегда имела пониженную температуру тела, но холод от её прикосновений… От него стыла кровь и бегали колющиеся мурашки по телу.
Молли внимательно рассматривала сросшееся с пальцем кольцо, вертела моей рукой во все стороны: гладила, ощупывала, пыталась поддеть серебряное перо. Даже что-то шептала на неизвестном мне языке, после чего с ногтей женщины срывались алые искры. Я занервничала сильней, предполагая, что мою конечность явно пытаются поджечь.
— Не елозь. Сиди смирно! — в её словах незаметно звучали ноты истерики.
Выходит, не одна я тут себе места не нахожу и переживаю?
Внезапно рубин на кольце вспыхнул молнией, а после на камне сверкнула белая полоса. Молли обречённо выдохнула. Вот теперь жди беды!
— Ч-что это было? — нервно спросила я.
— Мне тебя искренне жаль, но я сделала всё возможное, — женщина отчего-то избегала моего взгляда.
— Вы же магичка, верно? Так почему это чёртово кольцо вам не по зубам?! — не выдержала и сорвалась на крик.
Меня начинали бесить неизвестность и вечное умалчивание хозяйки таверны. Она определённо имела представление, в какой бездне я оказалась! А ощущение, что эта женщина даже была знакома с причиной моей смерти, не покидало и вовсе. Нет, я так больше не могу! Мне нужна правда! И плевать с той колокольни, какой прискорбной она может оказаться. Моё тело уже мертво, что может быть хуже этого?
— И вообще, почему я оказалась здесь? За что меня лишили жизни? Кому я перешла дорогу, что мне так сильно насолили?! — а у самой в животе крутило от несправедливости и жалости к себе.
Но Молли молчала и даже не реагировала ни на один из моих выпадов. Она просто смотрела на противоположную стену непроницаемым взглядом. Точеный профиль, будто бы застывшей ледяной фигуры, долго взирал в пустоту, пока уголок окрашенных губ чуть не дрогнул.
— На тебе метка проклятой души, — спокойно отозвалась женщина, наконец обернувшись ко мне.
Её кукольные и меланхоличные глаза холодно смотрели из полуопущенных век с пышным обрамлением ресниц. Они отражали моё перекошенное злостью лицо, точно витражное зеркало. Стало не по себе…
— Таким, как ты, не место в живом мире, — в районе сердца больно защемило.
— Но… почему? Что я такого сделала, чтобы быть проклятой? — я не узнавала своего слабого голоса.
— Сделала не ты, а твоё предыдущее перевоплощение, — Молли продолжала задумчиво смотреть сквозь меня. — Видишь ли, проклятыми метками обладают лишь те души, что совершили непростительный грех в прошлой жизни. И, смотря сейчас на тебя, я могу смело заявить, что ты была убийцей. В прошлом, — она взяла паузу, не отрывая от меня своего задумчивого взгляда, а затем продолжила: — У тебя светлая и вполне сострадающая душа. Не знаю, как, но твоё предыдущее тело смело перерезало глотки невинным людям, обрывая их жизни в адских муках.