Я поднесла раскрытую ладонь кверху, чтобы ощутить тающие капельки, что медленно скатываются вниз. Прикрыла глаза от наслаждения:
— Снова забыла перчатки. Как тогда…
Щелчок — резко распахиваю веки. Я помню. Помню тот вечер. Верно, я же выходила на улицу в самый разгар праздника. И как могла только забыть!
Попыталась ухватить внезапно всплывшие воспоминания: летящий в лицо снежный шар, центральная площадь, часовая башня, бой курантов, зажигалка и… Всё.
— Да нет же… — возмутилась вслух, крутанувшись на месте. — Такого не может быть. Давай ещё раз. Белый шар, площадь, часы, куранты, за-жи-га-ал-ка… — последнее прозвучало с мыслительными потугами. — Чёрт!
Всё было тщетно: как бы ни старалась, а вспомнить так и не могла, будто кто-то нарочно стёр эти воспоминания из памяти. Но учитывая одну особенность в виде отсутствия тормозов, я не оставляла попыток.
День изо дня, в минуты спокойствия и отсутствия каких-либо обязанностей, я образно возвращалась к забытой ночи. Вспоминала малейшие детали: ненароком услышанное слово, что бросил какой-то прохожий; в какой шубе, пальто проходила та или иная дама; что за шоколадку поедала малышня в метро под боком; как выглядел мужчина, за которым я последовала сквозь «народную тропу»… И я-таки вспомнила всё. Всё, кроме продолжения «банкета».
— Са-аша-а! При-иё-о-ом! — окликали меня, видимо, не в первый раз.
— А? — растерянно заозиралась с раскрытым ртом.
— Саш, не спи — замёрзнешь! — весело прохохотали у меня над левым ухом, а потом ловко отодрали прилипший к щеке лист бумаги.
Кажется, я и взаправду отключилась.
— Да, — устало протёрла глаза и снова опустилась на парту…
Нет, на стол. Ещё раз осмотрелась, удостоверившись, что пребываю в столовой.
— Ну и дела…
— Ага, — поддакнула с набитым ртом Ксения. — Я тебя уже как битый час зову, а ты всё в чертежах дрыхнешь. И не стыдно? — Она бодро поднесла ложечку желе ко рту и смачно погрузила её во внутрь.
— М-м, — сдавленно промычала, отрывая потяжелевшую голову и придерживая её рукой. — Мы же только с этого… Как его там…
— Это «как его там» зовётся «Проектирование». — Очередная порция была проворно съедена.
— Точно. Оно…
— … закончилось час назад и сейчас мы благополучно прогуливаем сопромат, — закончили за меня.
— Ксю, и вот зачем, спрашивается, ты меня не разбудила! — я схватилась за бесцветные волосы и со вздохом потянула в стороны, пока сидящая рядом брюнетка продолжала поглощать уже третий стакан зелёных «соплей». — Хватит жрать!
— А тебя рафве добудевфя? — пропуская мимо оскорбление, обратилась она. — Мевду прочим, я вылила на тебя воду, но и она не возымела силы, — последняя ложка была успешно проглочена, — потому… Увы и ах, что имеем!
— Сергей Ипполитыч мне башку открутит!
— Раньше думать надо было, — спокойно ответила Ксюша. — В крайнем случае, не одной тебе, если на то пошло, — и лукаво улыбнулась.
— Ну, спасибо.
— Всегда пожалуйста! — весело подмигнула лучезарная девушка, соблазнительно откидывая свою роскошную косу за спину.
Если раньше мы были хоть как-то схожи со спины, то теперь — словно две противоположности друг другу. Чуть смуглая кожа брюнетки выгодно подчёркивала оттенок густых волос и жгучих янтарных глаз. Ксюша была одной из первых красавиц в академии, да и не только. Этому свидетельствовала недавняя победа в областном конкурсе моделей, на который подруга ездила во время моего больничного. Собственно, по этой причине она так и не проведала меня, но исправно слала сообщения и интересовалась здоровьем.
Меня же после болезни приняли за самозванку и чуть силком не выкинули с учебного заведения, благо, отец вмешался и подтвердил мою личность невесть откуда взявшимися липовыми бумагами о пластике. Хотя, смею предположить, что и он по сей день остерегается моих изменений, о чём нередко говорят его многозначительные взгляды, полные глубоких раздумий. Про другую родительницу я вообще молчу.