— Что… со мной… — тихо спросила осипшим голосом, после чего окончательно разревелась и обняла восьминогого слугу, вытираясь об него сопливым носом. На душе было так пакостно, будто я совершила непростительный совестью грех и теперь она снедала изнутри, разрушая контакт с внешним миром.
Когда на вздрагивающие плечи легли липкие щупальца, наплыв очередного потока слёз вдруг остановился, выравнивая дыхание и восстанавливая гармонию души. Было такое ощущение, будто мне вернули назад отрезанный кусок себя же самой.
Поражённая собственной неуравновешенностью, резко отстранилась от осьминога, чтобы в следующий миг ошарашенно застыть на месте от его радостной улыбки. Нет, я решительно не понимаю, что происходит вокруг. Что это было?!
— Приветствую вас, госпожа. — Счастливый слуга поклонился и тотчас растворился в воздухе.
Я же продолжала пребывать в ступоре от произошедшего всплеска эмоций вкупе с загадочным поведением Нара. В холле стояли полнейшая тишина и приглушённый свет мерцающих светлячков, что мерно плыли по воздуху, словно крупицы поднятой пыли. Даже окна молчали, туго натягивая и без того хрупкие нервы. Напряжение росло, с каждой секундой увеличивая риск очередного срыва.
— Теперь ощутила?
Казалось бы, невинный вопрос. После которого лопнула последняя струна терпения.
Нервно стянув с себя сапоги и вооружившись ими, запустила один в вышедшего из воронки Кристиана. Снаряд попал аккурат по плечу, но должного результата не произвёл. Тогда я сорвалась на голос.
— ЧТО?! Что, чёрт тебя возьми, я должна была «о-щу-тить»?! То ходишь, как Муму, то — как заезженная пластина: «Ощутила?»… Мон шер ами! * Да! Ты знаешь, ощутила! Прям пиздец, как ощутила! А теперь страсть, как невтерпёж поделиться ощущениями с тобой! — И в подтверждении сказанного замахнулась оставшейся обувью.
К глубокому разочарованию, сапог влетел прямиком в воронку, а с рук ловко уклонившегося ищейки слетели сапфировые искры. Я даже не успела моргнуть, уже оказалась связана по рукам и ногам, лихо опрокинутая навзничь.
— И почему с тобой так сложно? — бесстрастно поинтересовался Кристиан, запуская руки в карманы и неспешно ступая ко мне. — Хотя… Вопрос, скорее, риторический. Неужели ты и взаправду не почувствовала того, что с тобой произошло только что?
— Знаешь, мне и самой уже осточертело бросаться от одной крайности чувств к другой.
Было абсолютно неудобно смотреть на мужские лакированные мыски сапог, а ещё я чувствовала себя как никогда униженной. Блохой, которая не достойна вразумительного объяснения. Молчаливо наблюдающие за нами окна были ярким подтверждением тому.
Кристиан присел на корточки, подперев одной рукой голову, а вторую аккуратно опустив мне на щеку. От прикосновения по коже тут же волной пронёсся приятный холодок. Выбившуюся прядь аккуратно отбросили назад, после чего бережно провели подушечками пальцев по неровному краю наложенной повязки.
— Глупо бежать от себя самой, — задумчиво поделился мужчина. Нерешительно подняла полный непонимания взгляд, на что мне, наконец, спокойно пояснили: — Нар — твоё отражение. Именно по этой причине я не ответил тебе. Чтобы осознать, ты должна была сперва прочувствовать. Ещё немного и мои подсказки тебе больше не понадобятся.
На этой грустной ноте Кристиан устало вздохнул, развязывая узелок на моём затылке.
— Видишь, как быстро зажило? Теперь обоняние при тебе. — И меня весело щёлкнули по кончику носа. Однако, несмотря на растерянность после услышанного, я не видела в глазах напротив ни проблеска на счастье: лишь стеклянная смоль. Ни одной искры пламени.