– Мадам, простите, возможно, я что-то сделал не так, но это было неумышленно. Это была исключительно моя инициатива – ночевать у жены, она тут ни при чем. Надеюсь, что мы быстро уладим это маленькое недоразумение…
Несколько придя в себя от неожиданности, «мадам» изрекла:
– Это не ваша вина, вы – иностранный гражданин. Это вина гражданки Спада! Она ответит перед законом! А пока она должна заплатить штраф, 50 рублей!
Это были по тем временам приличные деньги, учитывая то, что большая часть населения зарабатывала от 60 до 120 рублей в месяц.
Мишель мгновенно вытащил из кармана деньги, квитанцию не попросил.
Убирая их в ящик, женщина с ненавистью взглянула на меня. Затем обратилась к Мишелю:
– Не уходите! С вами сейчас будут разговаривать наши сотрудники!
Нажала на кнопку, прилепленную к ее рабочему столу, и в кабинет тотчас вошли двое мужчин в штатском. Вежливо поздоровались.
Женщина встала и дала мне знак выйти вместе с ней. Больше не сказав мне ни слова, ушла в глубь коридора, а я осталась ждать мужа перед дверью.
Через полчаса он вышел из кабинета, и мы сразу покинули помещение.
– В общем все в порядке, я все уладил, – облегченно сказал Мишель, – это были люди из КГБ, они этого даже не скрывали. Отличные ребята! Разговаривали очень вежливо, расспрашивали обо мне, о моих родителях, о нашей женитьбе. Я думаю, что они проверяют людей на «белый брак», то есть на фиктивный – для выезда за границу. А может, еще это связано с русскими корнями моей матери. Но не важно – все нормально, просто это их работа!
Далее Мишель объяснил мне, что именно произошло. Из аэропорта в гостиницу дали сигнал о его приезде. Тогда существовал такой порядок. А из гостиницы, где он обычно регистрировался по приезду в Москву, дали тревогу в соответствующие органы, что он не пришел ночевать. Тогда его начали разыскивать.
– Все будет хорошо, дорогая, не волнуйся, я им все объяснил. Оказывается, тебе нужно было заранее написать заявление о том, что теперь я буду ночевать у тебя, приезжая в Москву, так как наш брак зарегистрирован. Самое главное, что они поняли, что я не шпион и не скрываюсь от них.
Мы успокоились. Вечером поужинали в одном из ресторанов. Бокал шампанского начисто избавил нас от неприятного осадка, который оставался после ОВИРа. Мы танцевали «слоу» и смеялись, вспоминая в деталях это происшествие и особенно экспансивную блюстительницу закона. Все это были «мелочи жизни», на которые мы твердо решили смотреть с юмором.
До отъезда в наше свадебное путешествие мы собирались закончить небольшие дела и приятно провести время – сходить в Большой театр и съездить в Троице-Сергиеву лавру, под Москвой. Многообещающие, радостные планы. Мы с азартом обсуждали все детали.
Но оставался еще один вопрос, к которому Мишель постоянно возвращался.
Он снова принялся уговаривать меня позволить ему удочерить Алину. В течение года не раз поднимал этот вопрос, но я всячески избегала обсуждать его.
Я беспокоилась за дочку, боялась дать на нее права чужому для нее человеку. Много думала об этом, сомневалась.
Кроме того, я в глубине души все еще надеялась, что снова появится родной отец Алинки, и тогда я смогла бы что-то прояснить для себя – захочет он все-таки признать дочку или нет. Но с каждым днем эта надежда постепенно угасала. Прошло уже около двух лет после того, как дочка видела папу в последний раз, он больше совсем не интересовался ею.
Мишель терпеливо ждал. А накануне свадьбы он всерьез «насел» на меня.
– Любовь моя, тебя это ни к чему не обязывает, а для ребенка так будет лучше!
После удочерения Алина автоматически становится французской гражданкой, со всеми вытекающими из этого правами. Ты понимаешь, что в этом случае у нее будет двойное гражданство, а это то, о чем можно только мечтать! Подари такую возможность своей дочери!
Я слушала и молчала.
Как будто угадывая мои мысли, Мишель использовал свой последний козырь:
– Нина, неужели ты не видишь, что родной отец к ней совершенно безразличен? У него нет элементарной тяги к своей родной крови, к своему продолжению! Так что же это изменит по сути? Если он захочет, то сможет в будущем общаться с дочкой и так. Я никогда не воспрепятствую этому.
Выслушав его аргументы, я решила посоветоваться с родителями. Они согласились с тем, что Мишель прав, ведь от родного отца уже скоро два года как нет ни единой весточки. Кроме того, Максим не сдержал своего обешания, не признал дочь. Я поняла, что это был прежде всего вопрос алиментов.
Еще раз тщательно взвесив все, я приняла решение.
Мы отправились в районный загс вместе со свидетельством о рождении Алинки. В нем в графе «отец» стоял жирный прочерк. К моему удивлению, все произошло очень быстро. Снова «сработала» коробка с французскими духами, которую Мишель вручил работнице загса. Новое свидетельство нам выдали на следующий день.