- За два месяца, считая с сегодняшнего дня. Если за это время не исцелитесь, я завезу в больницу следующий взнос.
- Спасибо, - проговорил Леонард. - Я думал, что труднее будет сдать комнату.
- Мы приедем через два часа. Приберите мусор.
- Да, да. Я постелю чистое белье. У меня есть.
- Не трудитесь. Привычнее спать на своем белье, - сказал Овцын. - И не унывайте. Все будет хорошо.
5
Из театра пошли пешком по темным, тихим и теплым улицам. Шли молча, не торопясь. Не слушая город, а слушая себя. Хотелось, чтобы то доброе, мужественное и бескомпромиссное, что разбудоражил в душе Ростан, сохранилось навсегда, не забылось, не ушло опять в дальние глубины, под мусор повседневности, не покрылось снова ржавчиной, как ржавеет все, чему нет применения.
«В субботу сентября шестнадцатого дня поэт де Бержерак убит рукой злодея».
Хотелось мстить.
Подошел праздношатающийся, попросил закурить, стал болтать несуразное, все разрушил. Отделались от него бесцеремонно. Снова тихо пошли. Овцын спросил:
- Ты когда-нибудь совершал подвиги, отец?
- Совершал, сынок, - сказал Борис Архипов.- Да все как-то по необходимости, в силу стечения неблагоприятных обстоятельств. В жизни всегда есть место подвигам. Один американец поджигал дома, а потом показывал чудеса храбрости при тушении пожаров. Он получил множество наград и стал героем штата. Его показывали туристам. Перед смертью он признался, что сделал семьдесят восемь поджогов. «Я совершил больше подвигов, чем любой генерал»,- сказал он.
- Дурак.
- Конечно. Умные занимаются противопожарной профилактикой.
- Ехидный ты человек.
- Я-то при чем? Чем меньше пожаров, тем меньше подвигов. Чтобы были подвиги, нужны пожары. Когда человечество погасит все пожары, в жизни не будет места подвигам.
- Может, не надо их гасить?
- Сие от нас не зависит. Раз человечество поставило себе такую цель, значит, оно ее достигнет. Человечество не может не достигнуть цели, которую себе поставило. Так уж оно устроено. Оно бессмертно, оно всемогущее, как господь бог. В этом трагедия и того и другого.
Они прошли длинный цементный мост над железнодорожными путями и спустились к набережной. Прямо перед улицей высилась многопалубная громада «Кутузова», немного левее торчала из-за пирса высокая и тощая рубка «Шального». Набережная была пустынна, редкие и тусклые фонари выхватывали из тьмы непросохшие еще лужи. Только нижние палубы судов были освещены ярко.
Их обогнала девушка. Каблучки ее цокали звонко и быстро, от непокрытых волос пахнуло духами. Она свернула влево и скрылась.
- Как мимолетное виденье, - вздохнул Борис Архипов.
- Иди заваривай кофе, а я проверю вахту, - сказал Овцын.
Вахтенный матрос заметил его издали, сунул в карман какое-то
занятие, которого Овцын не успел рассмотреть, и подтянулся.
- Доброй ночи, Федоров, - сказал Овцын. - Все дома?
- Все, товарищ капитан, - сказал матрос, - Кроме вас, конечно.
- Чужих нет?
- Н-не видал, - ответил матрос не сразу.
Овцын заподозрил, что матрос заикнулся не случайно, поднялся наверх и пошел по коридору офицерских кают, намеренно громко стуча каблуками. Он остановился у каюты старпома, побренчал ручкой. Старпом открыл мгновенно и загородил просвет двери широкой фигурой. Лицо у него было красное и какое-то распухшее, глаза бегали.
- Отдыхаете, Марат Петрович? - спросил Овцын, не стремясь зайти в каюту. Он уже понял, почему медлил с ответом вахтенный и почему старпом баррикадой стоит в двери.
- Вроде того, - сказал старпом.
Ворот его рубахи был расстегнут, галстук сбился набок. Рукава выходной тужурки измяты на сгибе. «Черт с ним, - подумал Овцын. - Хуже было бы, если 6 пил. Все мы в конце концов в большей или меньшей степени...» Ему было уже не противно, а смешно. Он с трудом сдерживал улыбку. Улыбаться нельзя. Когда начальник улыбается, глядя на безобразие, подчиненный наглеет и повторяет безобразие. Это аксиома. Можно не заметить, но улыбаться нельзя.
- Все благополучно по вахте? - спросил Овцын.
- Все в порядке. - Марат Петрович стоял в двери, вцепившись руками в косяки, и разглядывал все что угодно, только не лицо капитана.
- Кока устроили?
- Устроили. Интересный старик. Сказал, что электрические плиты - это не то. Для настоящей кухни нужны дровяные.
- Художник, - сказал Овцын - Ну, отдыхайте, Марат Петрович. Надеюсь, нее будет благополучно. А я еще схожу на «Шальной».