— Ты меня прости, — и Анна по-дружески погладила руку Мари, — я на тебя таким волком смотрела от стыда. Думала, что у девчонки мужа увожу, да еще у маленькой такой.
Девушки подружились быстро. Анна ахала, когда Мари рассказывала ей свою историю, охотно пролила над ней несколько жарких слезинок, напоила гостью чаем, разрешила поиграть с Митенькой и даже подарила фотографии — Митя-старший в белой рубашке и почему-то с теннисной ракеткой и Митенька-младший на деревянной лошадке с саблей, похожий на сказочного принца. Об уголовном прошлом беглого Дмитрия, о его местонахождении и о его родственниках Анна, увы, ничего не знала.
Мари еще постояла на пороге, а потом, уходя, робко спросила у Анны:
— Анечка… можно одну просьбу… пожалуйста… я вдруг поняла, что это для меня — единственный способ выжить.
— Конечно, говори.
— Я тебе тоже пришлю фотографии. Свои и дочки, когда родится. И буду присылать регулярно. Пусть Митенька их видит. А вдруг… вдруг так получится… ты понимаешь… Не с ней, так… так со мной… я ведь всего на неполных двадцать лет, всего на девятнадцать лет его старше. Жизнь — она такая непредсказуемая. Я его дождусь, Анечка. Я любить его буду. Он будет такой же, как отец, только лучше. Ты его воспитаешь настоящим, честным, порядочным мужчиной. Аня, я тебе самой лучшей невесткой в мире буду, клянусь. Ты нигде такой не найдешь. Я тебя очень прошу. Если получится.
Испуганная Анна пообещала своей взбалмошной гостье обязательно показывать Митеньке фотографии, которые та пришлет, и, если получится, стать ее свекровью, а потом долго-долго сидела на стуле, скрестив руки и глядя в пол. Сняла телефонную трубку и позвонила домой Олегу. Попросила жену позвать Олега.
— Ты что, Анечка, что же ты так неостор… — начал было Олег взволнованным шепотом, но Анна решительно его оборвала:
— Сегодня или никогда, Олег.
— Но…
— Сегодня ты выберешь — или жена, или я. Объяснись с ней или порви со мной. Если ты не объяснишься сегодня и завтра же не подашь на развод — я с завтрашнего дня считаю себя свободной женщиной. Извини, но это окончательное решение. — Анна повесила трубку.
Ей было за что сказать спасибо странной угловатой девушке, неожиданно пришедшей на порог ее дома и напомнившей о самой странной любви в ее жизни.
Уложив кудрявого Митеньку спать, Анна в ту ночь еще долго сидела под ночником, перебирая старые фотографии. Ее мама в свадебном платье была прекрасна, как принцесса, и Анна поняла, что свое платье тоже сошьет на заказ. Ей хотелось праздника, как символа освобождения.
ГЛАВА 12
Александр долго выдумывал предлог, чтобы позвонить Жанне. Наконец, набрал номер, так ничего и не придумав, буркнул, что это он, Александр, следователь, который… и тут Жанна перебила его, радостно зазвенела словами.
За минуту девушка вывалила на опешившего мужчину целую гору фактов — во-первых, она прекрасно его помнит и рада слышать, во-вторых, она сама собиралась ему позвонить в ближайшее время, в-третьих, через час она освободится от работы и с радостью его увидит, в-четвертых, она все придумала насчет разговора с маминым любовником, в-пятых, он обязательно должен ей помочь. Александр согласился на все и через час заехал за Жанной на студию. Он, как следователь, форму не носил, поэтому курившие на лестнице корреспондентки слегка ошиблись насчет его профессии.
— Жанну? Сейчас позовем. — Одна из коллег, с малиновыми губами и зелеными глазами, направилась в глубины коридоров, две другие принялись флиртовать.
— Вы военный? А мы тут на днях как раз ваши казармы снимали, вы же наш, местный? Кассетку хотите? Но это не к Жанночке, Жанна больше у нас по депутатам специалист, а я вот как раз по военным.
— По красивым и здоровенным, — заулыбалась другая.
Обе напомнили Александру русалок — высокие, гибкие, с длинными прямыми волосами и нагловато-самоуверенными жестами. Он обрадовался, когда Жанна избавила его от собеседниц. Девушки мало расстроились, достали еще по сигаретке и продолжили трепаться.
— Вер, — крикнула напоследок Жанна, — тебе Саша просила передать, что скоро освободится с монтажа!
— Спасибо, — как-то по-змеиному улыбнулась одна из русалок, и Александра передернуло.
Жанна это заметила.
— Вам наши девочки не понравились? — расстроенно спросила она. — Это они просто уставшие, на самом деле у нас чудесные девочки.
Александр тем не менее почему-то был рад, что Жанна отличается от своих коллег. В ней не было звездности в плохом понимании этого слова — то есть она не изображала из себя утомленную папарацци и измученную вниманием толпы звезду и не думала каждую секунду о том, как ее малейший жест будет смотреться со стороны. За это Жанна и понравилась Александру. В его жене, в некоторых свободных дамах, с которыми он проводил время, даже во взбалмошной Мари чувствовалась некоторая наигранность. Как будто они все жили, параллельно наблюдая за собой — красиво ли живут, каждую ли секунду на них можно полюбоваться. Жанна казалась абсолютно естественной, напоминала Александру девушек из советских книжек какого-то фантаста (читал в юности, но забыл фамилию) — они знали, что привлекательны внешне, но больше переживали, как бы реализоваться в профессиональной деятельности и творчестве.