Часами Мари придумывала дочке имена. Ни одно не казалось ей достаточно красивым, чтобы оказаться достойным ее чуда. Она составила два списка: один с пожеланиями родственников (но разве можно назвать принцессу именем типа Елена или Наталья) и один, куда записывала все свои идеи (начиная от Камиллы и заканчивая Севериной). Тем не менее лучшая мысль поступила от Кати:
— А ты сначала на УЗИ сходи. На трехмерное. Когда увидишь мордочку, как на фотографии, сразу поймешь, на кого она похожа.
Мари расцеловала Катю и побежала в интернет-кафе узнавать адрес центра, где делают трехмерное УЗИ. Оно стоило дороже, но Мари решила, что лучше не купит себе кофточку для беременных, а распорет по бокам обычную, как будто это дизайнерский изыск. Несколько дней, прошедших до назначенного срока, Мари жила как на иголках, видела во сне лицо своей принцессы и забывала его утром, а в субботу торжественно вошла в кабинет, неся в животе величайшее сокровище. За то время, пока она раздевалась и укладывалась на кушетку, она успела рассказать врачу, насколько уникальна должна быть ее дочь, насколько красива, обаятельна, умна — и какая блестящая судьба должна ее ждать. Мари собиралась поинтересоваться мнением доктора насчет имени (все-таки доктор видела много обычных детей), но тут ее наповал сразила фраза врача:
— Простите, Мария Михайловна, но у вас мальчик.
— Кто?
— Мальчик. Прекрасный, здоровый мальчик. Я сейчас сделаю все необходимые измерения, а потом покажу вам все, что хотите, и сделаю фотографии.
— Вы уверены, что это мальчик? — переспросила ошарашенная Мари.
— Конечно. Ошибиться просто невозможно, — засмеялась доктор, — очень явно видно, что мальчик. Я вам покажу. А вам раньше говорили, что девочка? Наверное, аппарат был старый, плохой или ребеночек закрывался.
— Нет, не говорили, — тупо отозвалась Мари, еще не в силах расстаться с мечтой о маленькой чернобровой королевне, — я сама так думала.
— А муж кого хочет, сына?
— Нет, тоже девочку хочет.
— Ничего страшного. Главное, что ребеночек здоровый. А следующую, если захотите, девочку родите, — профессионально ласковым голосом сказала врач.
Мари вышла на порог центра и стала просматривать фотографии. Маленькое личико показалось ей настолько похожим на лицо Мити, что слезы потекли из глаз. Потом Мари долго и позорно уговаривала администратора записать ее на аборт, обещала подошедшему врачу любые деньги, лишь бы он согласился избавить ее от ребенка, рыдала, пыталась биться головой об стену и об стол администратора и только к вечеру ушла домой, чувствуя, что ее уходу весь персонал дико рад.
Мир рухнул. Мари во всех деталях продумала, как она будет растить дочку — от цвета уголка, в котором ее выпишут из роддома, до института, в который ее принцесса поступит, но мальчику в этих мечтах не находилось места. Он явно был лишний.
У Жанны Мари понимания не нашла — Жанна обожала всех детей поголовно и согласилась бы даже на неведому зверюшку. Жанна начала объяснять кузине что-то про «лишь бы был здоровенький», и Мари повесила трубку. С Наташей ей повезло больше — Наташа мужественно выслушала ее истерику.
— Я оставлю его в роддоме, — объявила Мари в итоге, громко высморкавшись. — Просто я не понимаю, почему нельзя сделать аборт. Неужели лучше плодить нежеланных детей, которые будут потом голодать и страдать в детдомах, чем закрыть глаза на срок? Врачи что, не понимают, что аборт — это куда меньшая боль для ребенка, чем годы мучений в казенном доме? Или они наивно надеются, что усыновители налетят и разберут всех детей влет? Это издевательство! Я должна теперь мучиться еще несколько месяцев, вынашивая нелюбимое и нежеланное существо только из-за их дурацких правил?
— Мари, но аборт на большом сроке опасен для твоего здоровья, пойми.
— Не пойму, — завизжала Мари, — не пойму! Я не хочу этого ребенка, я хочу дочку! И бросила трубку.
Мари и сама замечала, что стала во время беременности нервной, раздражительной, плаксивой, но была уверена, что эти изменения в пределах нормы. Окружающие, естественно, так не думали. Родители всерьез совещались, как подослать к дочери психиатра, чтобы она не догадалась.