«Я устала, – сказала она в тот вечер. – Устала, что ничего не меняется. Давай дадим друг другу время, поживем порознь». Я замкнулся в себе, и несколько дней мы не разговаривали.
«Может быть, все еще возможно?» – спросил я, когда застал ее собирающей вещи вечером третьего дня. «Сергей, не отговаривай меня, пожалуйста». – «Это ведь не навсегда?» – «Я не знаю». Она ушла, а в доме стало невероятно тихо, словно его покинула жизнь.
Следующие пара дней дались тяжело. Я много гулял, потому что не мог сидеть на месте. Плохо спал. Почти не ел. Наконец, решился написать. В письмо я вложил все, что испытывал к ней. В глазах стояли слезы, а руки сжимало тягучей, ноющей болью. Я не был готов к расставанию.
Время, пока Марина не ответила, тянулось бесконечно долго. Мы обменивались голосовыми всю ночь, но мне не удалось изменить ее решение.
Спустя два месяца она пришла сама. Я зарос щетиной и одиночеством. Весь вечер мы разговаривали, однако я так и не понял, почему она вернулась. Возможно, одной ей тоже было плохо, но признавать это она отказывалась. Решили начать с чистого листа. На выходные слетали в Доминикану. Карибское море в лучах заката. Свечи. Натянутые улыбки.
С тех пор жили словно по инерции. Ходили на работу. Дежурно здоровались по утрам. Впереди был ее день рождения, а сразу за ним – отпуска. Я хотел сломить стену отчуждения, но не знал как. Нужно было придумать что-то необычное, что-то новое. То, чего мы еще не делали. Идею подкинула Юля, с которой я в минуту слабости поделился своими проблемами.
Часы прозвенели восемь. Марина должна была прийти с минуты на минуту. Я критически оглядел стол. Все было идеально. Разве что… свечи. Я схватил их и быстро спрятал в шкаф. Одернулся, хотел было достать, но на кухню зашла Марина.
– С днем рождения, – улыбнулся я ей, косясь на стол.
– Спасибо, – поблагодарила она, подошла и поцеловала в щеку. – Как прошел день?
– Бывало и лучше. У нас там…
– А знаешь, давай не будем о проблемах сегодня? Налей мне вина, я ужасно устала.
Я разлил вино по бокалам. Чокнулись. Пригубили. В кармане обжигающе прижимался к телу подарок. Достал конверт, протянул Марине.
– Это… тебе. Надеюсь, понравится.
4
В Лаборатории стояла суматоха. Большая часть персонала собралась около кабинета Юли, заглядывая друг другу через плечо и тихо перешептываясь. Из помещения раздавался громкий, возбужденный голос Петра Ивановича:
– Вы что, сдурели? Почему я узнаю об этом только сегодня?
Я протиснулся между сотрудниками, не ожидая ничего хорошего.
– А, Сергей. Явился, не запылился, – переключил на меня внимание шеф. – Что вы тут устроили?
– Что мы тут устроили? – лицо кирпичом, дыхание ровное. Не подкопаешься.
– Почему не сообщили о находке? Самовольно запустили молекулярное восстановление? Тебе известно, сколько энергии на это нужно?
– Эммм… – замялся я. – Вообще-то, мы запустили атомарную реконструкцию с сохранением спина.
– Чтооо? – лицо Петра Ивановича побагровело.
– Вы сами назначили меня руководителем проекта раскопок в Ачишхонской пещере. Я посчитал необходимым…
– Ты посчитал необходимым?! И что мы теперь будем делать ближайшие две недели? Поставим остальные проекты на паузу? И ради чего? Ради палеолитического погребения? Ты в курсе, что Лаборатория проводит изыскания в Обсерватории, и сверху уже ждут результатов?
– Постойте…
– Кто дал тебе право единолично…
– Постойте! – повысил я голос. – Юля, ты уже ввела в курс дела?
– Я не успела, – отозвалась кошка. Узкие щелочки зрачков казались испуганными. Петр Иванович умел наводить шорох.
– Давайте мы сначала объясним ситуацию. И в любом случае, я, как руководитель проекта, мог воспользоваться мощностями Лаборатории.
– Мог-то мог, но ведь так не делается! – выдохнул Петр Иванович, пунцовый от злости.
– Юля, покажи, пожалуйста, проекцию.
В воздухе повис скелет неандертальца.
– Вчера мы обратили внимание на то, что сосцевидный отросток левой височной кости увеличен. – Я приблизил изображение. – Сохранность костей плохая, поэтому мы запустили молекулярное сканирование. Юля, выведи результаты. Как видите, это не генетика, не травма и не заболевание. Это имплант. Материал нам не известен. Понять функционал без реконструкции невозможно. Напомню, что скелету больше сорока тысяч лет. Вы понимаете, о чем идет речь?
– С чего ты взял, что это имплант? Объяснения проще не нашлось?
– Что тогда?
– Не знаю, все что угодно.
– Но…
– Сергей. Послушай. Я понимаю, на что ты намекаешь, но за двести лет существования программы SETI мы так и не обнаружили следов внеземных цивилизаций. Зато у нас есть большая проблема в виде технологической сингулярности и ИИ Первого Поколения, который свалил из Солнечной системы черт знает куда и, возможно, только и ждет любой нашей ошибки.