«А Борис? – вспомнила вдруг Лена своего жениха. – Ему-то что я скажу? Ему надо сообщить, что свадьбы не будет. Он-то и вовсе без вины виноватый».
Лена, как ни пыталась, не могла распутать сложный клубок отношений, обид, вранья и недоразумений. Она не знала, что делать, но сидеть дома не было никаких сил. Стены душили ее, не хватало воздуха.
Лену почему-то безудержно влекло в старинную усадьбу. Будто внутренний голос настоятельно советовал: отправляйся туда, там решится твоя судьба. К тому же ее беспокоило, что с некоторых пор сны об обитателях усадьбы – а во сне она видела именно тот дом – прекратились. Она решила, что это какой-то знак свыше.
На следующее утро, взяв с собой бутерброды и кофе в термосе, одевшись потеплее – так, чтобы можно было перенести зимовку на полюсе, Лена поехала на вокзал. Ожидая электричку, купила газету. Прочитала статью о театральной премьере и поневоле вспомнила поход с Лихановым в театр. Кажется, с того времени прошла целая вечность! До чего же радостный, счастливый был вечер! Даже Ольга не смогла его испортить, хотя предпринимала отчаянные попытки! Нет, она не хотела думать о сопернице. Вспоминала его голос, глаза. Все, как в далеком полузабытом сне.
От электрички до дачного поселка километра полтора. Идти по белому вчерашнему снегу в легкий морозец было приятно. В больнице Лена отвыкла от свежего воздуха, и сейчас у нее немного кружилась голова. Сумку она несла, перекинув ремешок через правое плечо. Левую руку по привычке старалась оберегать.
На его даче, конечно, не было ни души. Никаких следов на нетронутом снегу. Лена постояла перед воротами и пошла дальше через лес. Короткий зимний день катился к обеду. Облака смешались в сплошной серо-молочный кисель, который теперь вряд ли расхлебать до весны. Она шла быстро по непротоптанной тропинке, от этого дыхание ее сбилось. Но она не останавливалась, потому что ей было страшновато: казалось, кто-то стоит за деревьями или неслышно идет следом. Лена миновала лес и перед ней раскинулась панорама усадьбы с заброшенным домом и старым садом. Деревья, запорошенные инеем, превращали открывшийся вид в живописную миниатюру, снег скрасил изъяны, нанесенные дому временем. Обладая некоторой фантазией, можно было представить, каким красивым был дом в лучшую свою пору… Но черные пустые глазницы окон навевали беспредельную тоску и пугали безжизненным холодом покинутого людьми некогда теплого гнезда.
Большая груда мусора встретила ее в прихожей. Под ногами скрипнули осколки битого стекла.
Лена ощутила боль в сердце, будто только что оказалась свидетелем грустного финала давней истории. «Так проходит мирская слава», – вспомнила она, поднимаясь по выщербленным ступеням. Некоторые были совершенно разрушены, так что ей приходилось перешагивать сразу на следующую. Здесь когда-то стояли копии античных скульптур: там Венера, там – веселый крылатый шалун Эрос, а там на лестничной площадке, где сходились два боковых лестничных марша, красовался стройный и прекрасный бог торговцев и плутов Гермес. А какие ковровые дорожки лежали на мраморных ступенях! Стены украшала живописная мозаика. Лена посмотрела вверх: серые растрескавшиеся потолки. А когда-то яркий свет сотен свечей большой хрустальной люстры ярко освещал гостям парадное и мраморные лестницы, ведущие наверх. Сейчас серые стены ничем не выдавали старые тайны. Но – о чудо! – вдруг она увидела слева на остатках дубовых перил голову льва. Испещренная приметами времени, гривастая голова все так же грозно хмурилась, но старинный страж не спас ничего из роскошного убранства дома: все было расхищено или уничтожено. Бесследно исчезли зеркала, перед которыми местные красавицы кокетливо поправляли прически и оборки платьев. Холод и пустота царили в усадьбе. Только тени разросшихся деревьев сада отплясывали на полу и стенах зловещий сатанинский танец. Тревожное беспокойство закралось в душу. Лена зябко передернула плечами и подумала, что зря решилась прийти сюда одна, в безмолвие и опустошение этого склепа.
Она чувствовала, что нарушает какой-то нерушимый запрет, вторгаясь в прошлое и пытаясь распутать клубок чьих-то переживаний, страданий и любви. Лена осторожно, стараясь не спугнуть нависшую тишину, двигалась вверх по мраморной лестнице.
Она сняла перчатку и плавно провела рукой по перилам. Холодная дрожь пробежала по телу. «Холод прошлого», – подумала Лена. Вдруг она вздрогнула от громкого голоса, раздавшегося откуда-то сверху. «Как ты меня напугал!» – вздохнула Лена, проводив взглядом сегодняшнего хозяина усадьбы – большого черного ворона. Она едва не повернула назад, чтобы бежать отсюда без оглядки, но с трудом взяла себя в руки и поднялась на второй этаж.
В гостиной кое-где на стенах виднелись клочки дорогой обивки. Но от богатого паркета, всегда натиравшегося до зеркального блеска, не осталось и следа. Дверные проемы комнат были лишены даже косяков, поэтому Лена лишь заглянула, проходя мимо, в будуар графини. Ее интересовали покои сына. Лена безошибочно нашла ее, точно прожила в Усадьбе долгие годы и знала расположение комнат как свои пять пальцев. Его спальня почему-то сохранилась лучше других. Лена увидела, что дубовые двери целы. Она с трудом приоткрыла их и пролезла в щель. Уцелело даже несколько стекол в оконных рамах. Лена с волнением вглядывалась вглубь комнаты, будто надеясь увидеть что-то особенное. Но чуда не случилось. Старые запыленные, изъеденные мышами книги, тряпье, осколки фарфоровой посуды. Девушка притворила дверь, подошла к среднему окну. В комнате уцелел и паркет, но в этом заключалась особая опасность: при каждом шаге паркет скрипел, прогибался и часто просто проваливался под ногами, как ненадежный хрупкий лед в начале зимы. С каждым шагом ей все отчетливее вспоминалались подробности снов, история тех, кто жил здесь когда-то, страдал и любил. В эту комнату заманивал Петя Марусю и страстно признавался в любви. Лена подошла к окну, глядя во двор сквозь мутные, затканные паутиной осколки стекла. Молодой граф часто стоял здесь, куря трубку и надеясь увидеть, как Маруся стремительно летит через двор, мелькая щиколотками. Дальше был зеленый сад с благоухающими цветочными клумбами, теперь он весь беспорядочно зарос вишнями, старые яблони торчали крючковатыми сухими и обломившимися стволами, молодые дички вольно и свободно разрастались, где им вздумалось, тесня вишни и дикие заросли некогда украшавших сад декоративных подстриженных кустарников. Лена еще раз оглядела комнату, пытаясь сориентироваться. Да, нужно идти в тот угол. И она снова, замирая на каждом шагу, пошла вперед как по минному полю. А вот в стене, где когда-то стоял шкаф, небольшой проем, углубление в несколько миллиметров, незаметное глазу. Но она-то знала, что искать, а потому сразу обратила внимание на неровность. Надев перчатку, принялась медленно шарить по углублению в стене. Только пыль и паутина. Вдруг Лену осенило! Она наклонилась к самому полу и стала ощупывать запыленный плинтус. Звено плинтуса поддалось, и девушка вытащила короткую дощечку, за которой увидела железную скобу с небольшим кольцом. Нужно потянуть за кольцо, догадалась Лена, но оно не поддавалось. Она боялась помогать левой рукой – та еще побаливала после переломов. Нет, надо найти какое-то орудие. Лена медленно осмотрела комнату.
Лиханов после встречи с очередным женихом Лены вернулся домой взбешенным. «Нужно заняться чем-то успокаивающим, например, раскладыванием спичек, как неотразимый Штирлиц, но, увы, я не секретный агент, да и спичек у меня нет. Вообще-то, с одноклассником я погорячился, – рассудил уже спокойно Андрей. – В том, что в нее влюбляются старые друзья и даже делают предложение – нет ничего удивительного. Значит, этот Саша не в счет. Вот о Комове нужно подумать всерьез. Судя по всему, Лена еще не приняла окончательного решения, она явно колеблется. И ее нелепое согласие на замужество нашло свое логическое объяснение. Да, все упирается в Наташу. Нужно вывести задушевную подружку на чистую воду. Либо она все подстроила сознательно, либо просто действовала заодно с Леной по ее просьбе. Оба варианта казались и невероятными, и возможными одновременно.