— Воу-воу, Соник, — он смеялся. Боён заливался смехом, пока я с трудом удерживала слёзы, накопившие в уголках глаз в ожидании скатиться по влажной щеке, ведь я обещала парню, что не буду плакать. — Я не умираю, — проговорил он сквозь смех и неожиданно обнял меня за талию, крепко прижимая к себе.
— Значит, твоя болезнь излечима? — спросила я, но не была уверена в его словах, так как думала, что он пытается так обнадёжить меня.
— С чего ты взяла, что я смертельно болен? — он продолжал смеяться, и я не могла понять, притворяется ли он или мои слова реально его насмешили.
— Как… с чего… — неуверенно ответила я, пытаясь вспомнить цепочку догадок, по которым определила то, что Боён должен скоро умереть.
— Настолько сильно ненавидишь меня, что уже пытаешься похоронить? — ухмыльнулся он, и я резко отпустила ноги вниз, с трудом стоя на песочном дне. Все мысли, слёзы и боль — всё это было зря, а всё потому что я неправильно его поняла.
— Но ты же искал аптеку, — всё не унималась я, пытаясь осознать то, что Боён будет жить и что я призналась ему в симпатии.
От этих мыслей щёки быстро загорелись румянцем, и я надеялась, что влага хоть как-то уймёт жар лица.
— Да, хотел взять какие-то таблетки от укачивания, так как использовал последние при выезде из Сеула, — ответил он, и его улыбка стала широкой и загадочной.
— Ты будешь жить, — прошептала я и неосознанно обняла его, уткнувшись носом в его плечо. Но радость от полученной новости длилась всего несколько секунд.
— Мне же не послышалось, когда ты сказала, что я тебе нравлюсь?
Я неслышно чертыхнулась себе под нос и подняла на него голову, отрицательно покачав ею. Я быстро убрала руки с его плеч и сильно прикусила губу, стесняясь поднять на него взгляд. Я попыталась направиться в сторону берега, но крепкие ладони парня на моей спине, прижимающие к его телу, не позволяли мне даже повернуться.
— Уже поздно. Раз ты не болен, то это… очень хорошо, — я хотела ладонями оттолкнуться от его груди, но у меня никак не получалось.
Боён продолжал улыбаться, а я с трудом прятала глаза, ища хоть какое-то спасение от его игривого взгляда.
— На самом деле, я тебе соврал кое в чём, — проговорил он, и я резко подняла голову.
Если он скажет, что всё-таки болен, я голыми руками утоплю его в этом море.
— В чём же? — спросила я, почти не двигая губами, так как парень, заправив влажную прядь моих волос за ухо, приближал ко мне своё лицо.
Я уже ожидала, что он сейчас шепнёт мне в ухо какую-то глупость и рассмеётся, но застыла с широко раскрытыми глазами, когда его губы крепким поцелуем прижались к моим. Глаза автоматически закрылись, а рот, в надежде вдохнуть побольше воздуха, открылся, принимая в себя активный язык Боёна. Я не отвечала на его поцелуй, потому что совсем не могла понять, что он означает. Очередная шутка соседа? Или он издевается над моими чувствами? Но мне хватило силы прекратить его, когда я почувствовала, как под водой его ладони медленно опускались к моим ягодицам, которые, как мне ощущалось из-за мокрого белья, были почти что голыми.
— Что ты делаешь? — я резко опустила голову вниз, кое-как отцепив прилипшую к ягодице ладонь.
— Ты мне тоже нравишься, Соник, — ответил он, и я совсем не хотела поднимать голову, чтобы не увидеть издевательскую ухмылку.
— В этом твоя ложь? — спросила я, сделав один шаг назад, и повернулась к нему спиной, чувствуя, как верхняя часть тела покрывается мурашками.
Я отказывалась верить в то, что тоже нравлюсь ему. Ведь у него есть девушка. Наверно. И новый Квон Боён слишком легкомысленный, и, скорей всего, ищет очередной способ позабавиться на время своего отпуска.
— Нет, ложь в том, что я потерял карту, и даже не знаю, в какой стороне находится автовокзал, — произнёс он тихим виноватым голосом, и я резко повернула голову, чтобы убедиться в том, что он не шутит.
Парень пожал плечами и покаянно кусал губы, сделав ко мне один шаг.
— Ты же прикалываешься, да? Прошу тебя, скажи, что это очередной прикол. Клянусь, я не буду сердиться, только скажи, что это шутка. Я даже посмеюсь над ней, обещаю, — бормотала я словно молитву, но отрицательное качание головой и трущиеся друг о друга ладони в знак извинения говорили, что мы стоим посреди Японского моря поздним вечером без надежды вернуться сегодня домой.