Догадавшись, что монстры питаются его страхами, он стал умолять их уйти. Да, он уже их не боялся, но ему казалось неестественным присутствие рядом с собой инфернальных тварей.
Когда же он посмотрел на мирно спящего брата в другой половине комнаты, Алёшку вдруг осенило. И, недолго думая, он тут же предложил монстрам своего брата!
— Мой братишка — настоящий ссыкун! Уж его-то страхами вы точно наедитесь досыта! — так сказал в ту ночь Алёшка обступившим его чудовищам.
Когда монстры убедились, что страхи Сергея действительно вкуснее, они отстали от Алёшки. И больше он не видел монстров: ни чёрного без рожек, ни серого с рожками, ни какого-либо другого. А спустя некоторое время отец увёз брата в больницу.
Такие воспоминания пронеслись в голове Алексея — да так быстро, что упавший в снег факел так и не успел потухнуть.
Наконец, подняв огонь, Алексей поднялся и сам.
Только спустя столько лет, стоя в ночи на заснеженной горе перед братом и притаившейся за ним скалой-монстром, он понял, что сотворил ужасное. Не удержав эту правду в себе, он поведал Сергею и свой старый кошмар, и то, как после этого кошмара натравил на родного брата чудовищ. Слёзы раскаянья пытались бежать по его щекам, но их тут же замораживал ледяной ветер. В свою очередь ветер пытался заглушить слова раскаявшегося брата, но тот, к кому эти слова обращались, всё равно впитывал их, как потрескавшаяся земля воду.
— Прости меня, брат, — закончил Алексей свою исповедь, наклонив голову.
Сергей промолчал. Замершая за ним скала слегка покачнула плечами.
Наконец, вместо прощения Сергей поинтересовался: мол, есть ли у тебя, братец, семья? Тот ответил, что да: у него есть молодая жена.
— Моя Наташенька. Дочь кузнеца — ты должен её помнить… Наверное, должен.
— Я помню её, — кивнул Сергей.
— Мы очень любим друг друга, — стал почему-то уверять брата Алексей. — А недавно мы узнали, что у нас… В общем, Наташенька беременна, брат.
— И когда срок? — спросил Сергей, и в свете факела его глаза заблестели.
— К следующей весне нам и доведётся услышать крик нашего первенца. Мы так долго этого ждали!
Алексей замолчал. Он чуть ли не спросил у брата, как поживает он сам, но вовремя спохватился. Что-то в глазах над странной ухмылкой удерживало его от такого вопроса.
А когда Сергей заговорил о том, что тоже заслуживает подобной жизни, Алексею стало нечем дышать.
— Я хочу на один день заменить тебя, Алёшка. Хочу побыть с твоей супружницей. Ты же мне не откажешь? Она мне тоже нравилась в детстве. Но… всё это в прошлом. И потому я прошу лишь один день — с ночью, конечно же. Ведь мы — близнецы, и она ничего не заподозрит.
Пригвождённый к горе Алексей не мог вымолвить ни слова. Вьюга бросила в его лицо ледяные иголки, а он даже не моргнул.
Сергей продолжал:
— Она, должно быть, очень хорошенькая сейчас? Уверен, так и есть. Что же: обещаю быть с ней очень нежным. Но это справедливая плата за то, что ты натворил. Не так ли?! Ну, а если ты не согласишься, — Сергей развёл руками, — то, извини, брат: я натравлю монстров и на тебя, и на твою жену!
Ветер, как хлыстом, ударил по щеке Алексея. Ещё раз. И ещё!
— Не губи, Серёжка. Не смей! Моя Наташка! Слышишь? Моя! Не отдам!
Тут скала сравнялась с Сергеем и нависла над его братом. Тот будто заскулил. А затем сбивчивым голосом стал предлагать нашедшемуся близнецу:
— Деревня. Забирай нашу деревню — всю, до последнего жителя. А там почти триста душ. Да твоим монстрам надолго хватит! Слышишь? Слышишь?!
Сергей, не отрываясь, смотрел на свою копию и продолжал молчать. Копия же тараторила дальше:
— Да! Твои монстры смогут долго питаться. Там очень много людей. Триста душ. Вот пир можно устроить! Я же с женой уеду так далеко, что ты больше обо мне ничего не услышишь! Никогда! Слышишь? Никогда! Никогда! Ну? Ну-у!
Сергей качнул головой. Монстр-скала тут же выровнялся, а в его необъятном животе снова заурчало.
Пятясь, Алексей всё повторял и повторял:
— Триста душ! Триста. А мы уедем! Уедем. Ты нас никогда больше не увидишь! Триста душ… Триста…
Сергей, провожая взглядом Алексея, качал головой и шептал:
— Мои монстры? Эх, брат. Твои это монстры. Именно твои страхи породили этих созданий. А потом, — он тяжело вздохнул, — а потом ты отдал им меня на пропитание. Так что они не мои, а твои.
Неожиданно он засмеялся и в голос сказал:
— Но я за ними хорошо присмотрел, не так ли? Ха-ха-ха. — Только смех этот был без веселья.
Чудовище за его спиной глухо зарычало. Его хозяин погладил косматую ногу и проговорил исчезнувшему в буране брату: