М у х и н. Короче говоря, вы нашли себе прислугу? Домашнюю работницу?
К р и в о ш и п о в. Нет, молодой человек, моя супруга хозяйка в моем доме! Конечно, квартира требует внимания, ухода… Тем более дача… Забот у нее достаточно… Но она всем этим занимается с удовольствием. Если бы вы посмотрели, как она поливает цветы, с каким терпением пропалывает грядки с клубникой. А почему, молодой человек, вас это так удивляет?
М у х и н. А вы, что ж… считаете свой брак… нормальным?
К р и в о ш и п о в. Да, безусловно! Юность жестока и бескомпромиссна. Вы списываете нас со счета, когда мы еще полны сил. Для вас пятидесятилетний человек глубокий старик, вы отказываете ему в праве одеваться по моде. В шестьдесят… вы считаете, что он зажился на этом свете. В семьдесят… вы удивляетесь, что он еще жив! А что вы скажете о Микеланджело, о Тициане, о Бернарде Шоу, об Уинстоне Черчилле, если хотите? Я уж не говорю о кавказских долгожителях! Да, молодой человек, я женился в семьдесят семь лет, и можете спросить мою жену… жалеет она об этом или нет. Она со мной счастлива, она обрела покой, уверенность в завтрашнем дне.
М у х и н. Хватит! Довольно! Вы нарисовали достаточно яркую картину… И если я еще сомневался, если я думал… мне казалось, что она… то теперь!.. (Расталкивая Белого.) Проснись! Взгляни на этого человека! Ты был прав! А я, как мальчишка, поверил ее глазам… поверил, что она, что они… (Бросается к лестнице, возвращается к Кривошипову.) Вы — Кривошипов?
К р и в о ш и п о в. Да, я Кривошипов… Но вы, вероятно, принимаете меня…
М у х и н. Я ничего не хочу слушать! Где она?! (Убегает наверх.)
Б е л ы й (просыпаясь). Похоже, я вздремнул. Эх, Тоня-Тонечка, где же ты, мой цветик-семицветик? (Разглядывает старика.) Папаша, как насчет коньячку? Тяпнем?
К р и в о ш и п о в (возбужденно). Что здесь, простите, происходит?! Кто этот сумасшедший юноша? Он, вероятно, принимает меня за Ивана. А вы? Кто вы такой?! Что вы здесь делаете?
Сверху слышится шум. Вбегает Л ю д а.
Л ю д а. Жора, скорее сюда! Помогите! (Убегает.)
Б е л ы й. Сейчас, папаша, одну минуточку. (Убегает наверх.)
Кривошипов наливает коньяк, пьет. Входит Р е г и н а.
Р е г и н а. Здравствуйте! (Преувеличенно серьезно.) Мне сказали, что у вас продается старинный шкаф красного дерева.
Сверху доносится шум.
К р и в о ш и п о в (поглядывая наверх). Да, есть такой шкаф. Но он не продается.
Р е г и н а (прислушиваясь к шуму). Простите, я, кажется, неудачно пошутила. Я — Регина. А вы кто?
К р и в о ш и п о в. Кривошипов. Что вы все на меня так смотрите?
Р е г и н а. Вот вы какой, оказывается. Сколько же вам лет?
К р и в о ш и п о в. Почему всех интересует мой возраст? Ну, много мне лет, много, а вам-то что?
Р е г и н а. Как же вам не совестно? Как вам не стыдно?! Знаете, кто вы? Вы… Вы развратный старик!
К р и в о ш и п о в. Почему? Почему я развратный старик?
Сверху сбегают В и к а, Б е л ы й и Л ю д а. Они с трудом сдерживают вырывающегося М у х и н а. В испуге Вика прижимается к Кривошипову.
М у х и н. Отпустите меня! Что вы меня держите? Я знаю, что делать. Я не боюсь никакого наказания! Пусть мне дадут новый срок. Мне терять нечего. Такие, как она, не имеют права жить. Их надо уничтожать. (Демонически смеется.) Взгляните на эту идиллию — она его полюбила! Она его за муки полюбила!
К р и в о ш и п о в (гладя Вику по голове). Викочка… Успокойся, деточка. (Белому.) Свяжите его! Людочка, в кладовой есть веревка для белья!
Люда убегает.
Р е г и н а. Гена, успокойся. Чего ты расстроился? Не стоит она этого!
М у х и н (вырываясь). Пусти!
Б е л ы й. Тебя пусти… Наделаешь беды, потом не расхлебаешь. Гляди-кося, как раздухарился. Подумаешь добра — бабы!
К р и в о ш и п о в. Молодой человек, это недоразумение, я вам сейчас все объясню. Моя фамилия Кривошипов, но это вовсе не означает…