Мухин поскальзывается, выпускает из рук свой угол, шкаф падает и рассыпается.
Л ю д а. Медведи, а не люди! Я так и знала, что этим кончится.
И в а н (решительно и даже радостно). Жора, тащи эти дрова в сарай.
Л ю д а. Дрова?! У меня есть старичок, который сделает из этих дров конфетку. К вам будут ходить, как в музей.
И в а н. Ладно, Жора, неси это все в машину и отвези Людмиле Васильевне. Мы обойдемся. Поехали, отец?
К р и в о ш и п о в. Нет, Иван, я, пожалуй, приму ванну и переночую здесь. (Уходит.)
И в а н (Мухину). Ты едешь с нами?
В и к а. Поедем, Гена. Поужинаешь у нас.
И в а н. А хочешь — оставайся здесь. Наверху, в кабинете, есть тахта.
Жора, Иван Игнатьевич и Люда собирают доски, выносят их из комнаты.
В и к а. Ну что, Гена, ты едешь?
М у х и н. Нет.
Голос Ивана: «Вика, где ты? Мы ждем».
В и к а. Иду, иду! (Мухину.) Завтра в одиннадцать увидимся в клинике у Ивана. Ты придешь?
М у х и н. Приду.
Вика уходит. Возвращается Ж о р а, забирает оставшиеся доски от шкафа.
Ж о р а. Видать, неплохой был шифоньерчик… Такого дерева нынче не сыщешь. Двести лет сохло! (Уходит.)
Р е г и н а. Спокойной ночи, Кукушкин. А то, может, заглянешь ко мне? (Идет к двери.) По правде сказать, мне там одной страшновато…
М у х и н. Завтра в одиннадцать я к нему не пойду. И ночевать здесь не останусь… Как начинать все заново?.. Не знаю. Обойдусь без их помощи. А ночевать поеду домой, к маме.
Р е г и н а. Помоги мне хотя бы протопить печку.
М у х и н. А ты догадливая. Сколько было разговоров по поводу этой моей истории… И только ты одна… правильно догадалась.
Р е г и н а. О чем ты, Кукушкин?
М у х и н. Я не зря отсидел этот год. Я украл этот транзистор. То есть несознательно, не то, что я заранее решил украсть… Но когда я увидел эту «Соню», у меня мелькнула мысль, что я вернусь, принесу ей, подарю эту «Соню» и она поймет, что я для нее готов на все… понимаешь, даже на преступление. Она так мечтала иметь «Соню», если бы ты знала…
Р е г и н а. Эх, ты, Кукушкин! Ради этой дрожащей струны, которая тут же выскочила замуж, ты совершил преступление.
М у х и н. Да, глупо. Но ты понимаешь, что я не вор?!
Р е г и н а. Понимаю.
М у х и н. Пойдем, помогу тебе протопить печку. (Посмотрел на Регину.) А ты и правда добрая. И как-то вовремя появилась на горизонте.
Р е г и н а. Запомни, Кукушкин: хороший клоун всегда появляется вовремя.
Сверху спускается К р и в о ш и п о в в махровом халате и в резиновой шапочке.
К р и в о ш и п о в. Простите, что я в таком виде… Я думал, все ушли.
Р е г и н а. А мы и уходим. Спокойной ночи.
М у х и н. До свидания.
К р и в о ш и п о в. Кепочку забыли, молодой человек.
М у х и н. Это не моя кепочка.
К р и в о ш и п о в. Чья же это кепочка? Вашего приятеля? Возьмите, отдайте ему.
М у х и н. Я его больше не увижу. Пойдем, Полозова.
К р и в о ш и п о в. Молодые люди, захлопните, пожалуйста, как следует дверь, а то я иду в ванную, как бы ненароком кто-нибудь не заглянул.
Мухин и Регина уходят. Слышен звук захлопываемой двери.
К р и в о ш и п о в. Он так торопился, что даже оставил свою кепочку. «Гарун бежал быстрее лани…» Как же там дальше? (Гасит свет.) «Бежал, как заяц от орла…» (Уходит, насвистывая.)
В окно заглядывает Б е л ы й. Он бесшумно открывает его, залезает в комнату, быстро взбегает по лестнице наверх и тут же возвращается с двумя чемоданами, ставит их на подоконник, возвращается за кепкой, надевает ее, идет к окну. В окне появляется милиционер В а р е н и к.
В а р е н и к. Эх, Белый, Белый… Что же ты не здороваешься? В гастрономе нос к носу встретились, старые знакомые как-никак, а ты будто и не видишь.
Б е л ы й. Не хотел навязываться, гражданин Вареник…
Вареник влезает в комнату, зажигает свет.
(Мрачно.) Какой нынче день?
В а р е н и к. С утра был четверг. (Поглядел на часы.) Да нет, уже пять минут первого.
Б е л ы й. Выходит, уже пятница? Несчастливый для меня день. Только, гражданин Вареник, ничего у вас не выйдет: свидетелей нет!
Входит К р и в о ш и п о в.