Б а б е ц. Знаю. А почему семь?
В а с и л и й И в а н о в и ч. Тариф такой. Ясно? Всё. Идите. Повторится — отдадим под суд. За нарушение общественного порядка.
Б а б е ц. Вы угрожаете? Хорошо. Думаете, на вас управы нет?! Я буду жаловаться! Я буду писать! (Уходит.)
В е р о ч к а. Его не прошибешь.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Прошибем.
В е р о ч к а. Я на другую линию проситься буду. (Уходит.)
Б о л ь ш о й. Мы с Маленьким у школы дежурим, а он говорит — лучше в парк.
М а л е н ь к и й (вяло). У школы тихо.
Б о л ь ш о й. Маленький, не горячись.
М а л е н ь к и й. В парке людей — не протолкнешься, надо бы ребятам помочь.
Б о л ь ш о й. Маленький, не волнуйся. Так, Василий Иванович, у школы или в парк?
В а с и л и й И в а н о в и ч. Концерт в парке, что ли?
М а л е н ь к и й. Собачки там дрессированные.
Б о л ь ш о й (глядя на Василия Ивановича). Маленький, собачек не будет. Идем к школе.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Ступайте.
Б о л ь ш о й (вздохнув). Пошли, Маленький.
М а л е н ь к и й. Пошли, Большой.
Большой и Маленький уходят.
В а с и л и й И в а н о в и ч (Шуре). С мебельной ребята. Маленький цирк любит — ему собачек поглядеть охота, а Большого к школе тянет. Там остановка автобусная конечная. А на линии эта самая Верочка работает. Вот какая комбинация. Садись ближе.
Ш у р а. Вы меня вызывали?
В а с и л и й И в а н о в и ч. Вызывал.
Ш у р а. Если по поводу того случая, в общежитии, я сказал — никто меня не трогал.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Так. С Лукашевым в одном цехе работаешь?
Ш у р а. Да, в механическом.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Приятель?
Ш у р а. Станки рядом.
В а с и л и й И в а н о в и ч. За что он тебя бил?
Ш у р а. Не трогал меня никто.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Кури.
Ш у р а. Я не курю.
В а с и л и й И в а н о в и ч. А водку пьешь?
Ш у р а. Нет.
В а с и л и й И в а н о в и ч. А почему Лукашев пьет?
Ш у р а. Компания такая.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Может быть, неприятности у него? Не слыхал?
Ш у р а. Мастер его прижимает. На кольцах держит. Там поди заработай.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Мастер такой вредный?
Ш у р а. Да нет, мастер как мастер. Не любит он Федьку.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Это почему же?
Ш у р а. Ведет он себя… То придет выпивши… Не знаю.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Что же вы, комсомольцы, за парня не возьметесь?
Шура молчит.
А как работает?
Ш у р а. Здорово соображает.
В а с и л и й И в а н о в и ч. За что же он тебя ударил?
Ш у р а. Никто меня не трогал.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Ты эту свою шарманку брось. Я ведь тоже не вчера родился. Глухарь заставил Федьку бить? Да?
Шура молчит.
Однако упрямый ты, Горяев. Ладно, будем считать, что ты Лукашева выручил. Пойдет ли это на пользу — сомневаюсь. Но если поглубже заглянуть, тебя не Лукашев, Глухарь благодарить должен.
Ш у р а. Почему Глухарь?
В а с и л и й И в а н о в и ч. Потому, что хулиган дает волю рукам, когда уверен, что все молчать будут. Струсил?
Ш у р а. Я не струсил.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Не струсил, — значит, еще хуже. Струсил — бывает. Сегодня струсил, завтра набрался храбрости. А вот когда человек видит плохое и молчит, — дескать, моя хата с краю, — это похуже, это в кровь впитывается.
Входят с т а р ш и н а м и л и ц и и, с т а р и к, П ч е л к и н, долговязый восемнадцатилетний парень, и Б а б е ц.
С т а р ш и н а (передает Василию Ивановичу документы). Гражданин на скамейке сидел, «Советский спорт» читал…
С т а р и к (очень взволнован). Извините, товарищ старшина, я бы просил вас, товарищ начальник, отпустить этого юношу. Он пошутил.
П ч е л к и н. Товарищ не обижается. Ну, в чем дело? Ну, зачем сюда привели? И пошутить нельзя?
В а с и л и й И в а н о в и ч. Старшина, докладывайте. (Старику.) Садитесь, пожалуйста.
С т а р ш и н а. Этот вот, Пчелкин, подсел к гражданину, припугнул и часы потребовал. (Показывает на Бабца.) Вот товарищ на скамейке сидел, он все видел.