(Большому.) Отойди, слышишь?! (Маленькому.) Брысь!
Тамара подбегает к Федьке.
Тамарочка…
Т а м а р а. Я тебе не Тамарочка! Где шатался?
Ф е д ь к а. Я… я…
Т а м а р а (бьет Федьку по лицу). На, получай, держи! На!
Ф е д ь к а. Чего ты?.. Чего?.. Я…
Т а м а р а. Где три дня шлялся?! Откуда деньги?!
Ф е д ь к а. Чего бьешь-то? Чего? Чего ты… Тамарочка!..
Т а м а р а. Я тебе покажу Тамарочку! Я тебя… Я тебе…
Ф е д ь к а. Чего шумишь? Ну, что, что? Что?
Т а м а р а. Я пошумлю! Я поговорю! Скажу, что к чему! Иди! Ну! (Уводит Федьку.)
Ребята и девушки расходятся.
Д у с я (Шуре). Вот тебе твой Федька.
Ш у р а. Не знаешь ты…
В е р о ч к а (Большому, тихо). Ты зачем сюда пришел? Я ведь говорила — сюда не ходи. Сказала — в парк приду.
Б о л ь ш о й. Мы с Маленьким… Маленький, скажи…
М а л е н ь к и й. Федьку вашего привели.
Б о л ь ш о й. В мыслях не было… (Идет за Верочкой.) Верочка… Честное слово! Не подумай чего…
Большой и Верочка уходят. Маленький идет за ними. Входит М е л е ш к о.
Д у с я. Перекур?
М е л е ш к о. В воздухе густо пахнет скандалом. (Закуривает.)
Д у с я. Каким скандалом, Мелешко?
М е л е ш к о. Втянул меня Шурик в историю. Я говорил ему: «Дружинник из меня не выйдет, не по моему темпераменту». Я, Дуся, человек горячий, если какая-нибудь несправедливость, у меня руки сами в кулаки свертываются, без участия головного мозга. Павлова читала — условный рефлекс?
Д у с я. Ну, толком, толком?
М е л е ш к о. Вчера вечером. В парке. Люди отдыхают. Сидят на скамеечках, слушают духовой оркестр, разговаривают на отвлеченные темы. Мы с ребятами дежурим, прохаживаемся по дорожке, а навстречу пьяная морда — Репа называется. Я ему вежливо предлагаю очистить парк. А эта Репа сует под нос кулачище и грубо интересуется, нюхал ли я его грязную лапу. Было, Шурик?
Ш у р а. Было.
Д у с я. Стукнул?
М е л е ш к о. Слегка. О том и жалею. Если бы не Шурик, сам бы схлопотал пять суток, но его бы вразумил. Я фрезеровщик шестого разряда, всякой шпане спуску давать не намерен. И никакую Репу нюхать не желаю!
Входит Ж а р о в.
Ж а р о в. Ну, Дуся, поздравляю, безобразие! (Мелешко.) Друг, дай прикурить.
Д у с я. В чем дело?
Ж а р о в. Слушай. Только что. Тяну проводку на второй этаж. И вдруг узнаю — не вообще, а конкретно — кулаками махают.
Д у с я. О чем ты, Жаров?
Ж а р о в. Мы наладили комсомольские патрули…
Д у с я. А ты при чем?
Ж а р о в. Я — актив. Это неважно. Ты послушай, что делается. Вчера в парке наш комсомолец Слава Мелешко… Между прочим, он тут с нами работает…
М е л е ш к о. Давай, давай, расскажи.
Д у с я. Ну, расскажи.
Ж а р о в. Этот самый Мелешко во время дежурства пускает в ход кулаки и тем самым дискредитирует большое дело.
Ш у р а. А ты знаешь Мелешко?
Ж а р о в. Славу Мелешко, из механического? Кто его не знает!
М е л е ш к о. Одну минуточку…
Д у с я (Мелешко). Сиди. (Жарову.) Говоришь, дискредитирует?
Ж а р о в. Дискредитирует. Я думаю так. Времени мало, но я считаю — такой случай, надо собраться и потолковать…
Д у с я. Без официальщины, по-деловому?
Ж а р о в. Смеешься? Дело серьезное! (Мелешко.) Как считаешь, друг?
М е л е ш к о. Я?
Ж а р о в. Как твоя фамилия? Все забываю…
Ш у р а. Шолотыркин.
Ж а р о в. Шолотыркин? Знакомая фамилия. А я твою сестру знаю! Тоже в механическом.
М е л е ш к о. Какую сестру?
Ш у р а. Зину Капустину.
Ж а р о в. При чем тут Капустина?
Д у с я. Лучше скажи, актив: ты хоть раз сам дежурил?
Ж а р о в. Я? Нет. Справедливое замечание. На той неделе надо будет подежурить.
Д у с я. Завтра.
Ж а р о в. Завтра? Хорошо.
Входят Б о л ь ш о й и М а л е н ь к и й.
Ш у р а (Жарову). Познакомься. С этими ребятами пойдешь в клуб. (Большому.) Возьмете?
Б о л ь ш о й. Маленький, берем?
М а л е н ь к и й. Возьмем, Большой.
Ж а р о в. Завтра?
Ш у р а. Завтра воскресенье, у тебя свободный вечер.
Ж а р о в. Не уверен, смогу ли. Как же так, сразу? Собраться надо…
М е л е ш к о. Потолковать?
М а л е н ь к и й. Чего толковать, приходи — и все.