Г л у х а р ь. Тамарочка! Вышла бы, прогулялась. Разговор у нас… глядишь, слово какое вылетит…
Т а м а р а. Говори при мне.
Г л у х а р ь. Федя, скажи ей.
Г л о т о в. Верно, Федор, поговорить надо. Дело серьезное. Скажи, чтобы вышла.
Ф е д ь к а. Иди, Тамара. Я позову.
Тамара уходит.
Г л о т о в (миролюбиво). Куда, Федор, ехать надумал?
Ф е д ь к а. В отпуск.
Г л о т о в. Поезд когда?
Ф е д ь к а. Ночью.
Г л у х а р ь. Пропали твои билеты.
Ф е д ь к а. Почему это?
Г л у х а р ь. Юрка у тебя ночует. Так что завтра поедешь.
Ф е д ь к а. Что у него, своего дома нет?
Г л у х а р ь. Сроки вышли. Милиция ходит, интересуется.
Ф е д ь к а. Положить негде.
Г л о т о в. Не барин, на полу лягу. Черный ход есть?
Входит В а с и л и й И в а н о в и ч.
В а с и л и й И в а н о в и ч. К вам, Лукашев, не пройти.
Ф е д ь к а (испуганно). Газ проводят.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Вот и нашел я тебя, Глотов.
Г л о т о в. А чего меня искать, не иголка. (Смеется.)
В а с и л и й И в а н о в и ч. Однако дома тебя не застанешь. Приехал мать навестить, а у нее не ночуешь, вот какая комбинация.
Г л о т о в. По мою душу пришел, начальник?
В а с и л и й И в а н о в и ч. Сроки твои вышли, Глотов. Пора и честь знать. Я все ждал — зайдешь, — однако не торопишься, пришлось самому искать.
Г л о т о в. Двадцать четыре часа на размышление, так, что ли, понимать?
В а с и л и й И в а н о в и ч. Жить в Касаткине тебе не разрешено, так что извини, прописать не могу. А насчет двадцати четырех часов, думаю, многовато, ты и так лишнего у нас пожил. Вот такая комбинация. Могу, конечно, казенное жилье предложить, но вот Чубаров недельку погостил, вроде ему не понравилось.
Г л у х а р ь. Ладно, начальник. Ни за что отсидел.
В а с и л и й И в а н о в и ч (Глотову). Даю тебе срок до двенадцати ночи. Учти. Голуби твои все пристроены — кто срок получил, кто работать пошел, — так что делать тебе в Касаткине нечего. А ты, Чубаров, кончай шуметь, сам видишь, не сладить вам с нашими ребятами. Советую — веди себя поскромней, а то гляди, как бы чего не вышло. Прости, Лукашев, что побеспокоил, сам виноват, гости у тебя… заметные.
Василий Иванович уходит.
Г л у х а р ь. Тамарка навела?
Ф е д ь к а. Я почем знаю!
Г л у х а р ь (кричит). Чемоданчик сложил?! Срываешься, дешевка?! Испугался, коленки задрожали?! Ты погляди, погляди на него, Юрка! Милицию увидел, аж белым стал! Пугают, гады!..
Г л о т о в. Нервы надо лечить, Глухарь. Чего волнуешься?! Все, брат, проходит. Я вот посидел маленько, вышел… Говорю тебе, все проходит.
Г л у х а р ь. Дружки у меня! Этот лыжи навострил, а Репа, так тот милицию за три версты обходит.
Г л о т о в. Хватит причитать, Валя.
Г л у х а р ь. За баранкой намучишься, отдохнуть охота, а тут… в парк пойдешь — патрули, в кино — патрули, на танцплощадку завернешь — и там покоя не дают!
Г л о т о в. Заткнись! Сам передрейфил, аж зубы стучат. Кричишь много. А ты этого чернявого, который тебя в отделение направил, обработай разок по-тихому, да так, чтобы у других икота в горле застряла. Все одно в Касаткине тебе не жить. Слыхал, начальник говорит, лицо у тебя заметное.
Г л у х а р ь. Ладно, поговорю с этим… чернявым, а там видно будет…
Ф е д ь к а. Не тронешь его.
Г л у х а р ь. С тобой не посоветовался. Или, может, не дашь?!
Ф е д ь к а. Не дам.
Г л у х а р ь. За легавых вступаешься?!
Ф е д ь к а. Шурка не легавый! Что задумал, говори!
Г л о т о в. Федор, ты и правда в сторонку закосил. Так не надейся, от меня не уйдешь! Пошли, Глухарь, у меня времени мало — до двенадцати.
Входит Ш у р а, останавливается.
Г л у х а р ь. Заходи, чернявый. Гостем будешь.
Ш у р а. Федя, ты можешь выйти?
Федька пошел.
Г л у х а р ь. Постой, Федька. (Шуре.) Говори, здесь все свои.
Ш у р а. С тобой мне не о чем говорить.
Г л у х а р ь. Нам-то с тобой не о чем говорить?! Я по твоей милости семь суток в тюряге отсидел, а ты — не о чем говорить?!
Ш у р а. Ты по своей милости отсидел!
Г л у х а р ь. Не будем считаться.
Г л о т о в. Этот?
Г л у х а р ь. Он самый. (Шуре.) Поговорим?
Ш у р а. Говори.