Скажи мне, Белый, кто хозяин этой дачи?
Б е л ы й. Снова здорово. Теперь этот меня экзаменовать будет! Профессор Кривошипов Иван Игнатьич. Доктор наук.
М у х и н. Врешь ты все. Все выдумал. И Ивана Игнатьевича выдумал. И Тоньку свою… У нее спроси, чья это дача!
Б е л ы й. Чья?
Р е г и н а. Моего отца, Сергея Петровича Полозова.
Б е л ы й. Вы меня на пушку не берите. (Показывая на портрет Эйнштейна.) Я этого Эйнштейна знаю!
Р е г и н а. Это дача моего отца. Он тоже профессор-медик.
Б е л ы й. Неужто я перепутал? А как же ключ… под половицей? Там и лежал, на месте. И замок знакомый — три раза проворачивается… Неужто обмишулился? Нынче что дома, что дачи — все друг на дружку похожи. Стоят сто домов, и все на одно лицо — и внутри, и снаружи! Так что, может, я и обмишулился.
Р е г и н а. Обмишулился. (Мухину.) Неси чемодан. Неси.
Мухин поднял чемодан, понес наверх.
Повезло вам, мужики, что на меня напоролись. Другая бы вас сдала в милицию!
Б е л ы й. А это, красавица, лишнее. Зачем же такой грубый разговор? Мы чемоданчики исключительно аккуратно на место поставили. Какие у тебя могут быть претензии?
Возвращается М у х и н.
Р е г и н а. Эх, вы! В первый же день… не успели из колонии выйти и сразу чуть не засыпались.
Б е л ы й (Мухину). Ты, что ли, стукнул?
Р е г и н а. Я и сама не слепая. Сними кепку, поглядись в зеркало.
Б е л ы й. Смелая. А тебя, красавица, случайно ножичком ни разу не трогали?
Р е г и н а. Резали. Полтора месяца в больнице лежала.
Б е л ы й. Значит, не утихла? Имей в виду — еще раз нарваться можешь. Скажи спасибо, что у меня принципы есть. Членовредительство не уважаю. (Мухину.) Пошли. А тебе, красавица, вот что я скажу: от тюрьмы да от сумы не зарекайся. И прежде, чем человека оскорблять, ты его спроси: за что он наказание несет?
Р е г и н а. По какой же статье сидел?
Б е л ы й. Статья? Разве в статье дело? Что статья о человеке сказать может? Статья — она вроде ярлыка, а что за товар под ярлыком, это еще распробовать надо.
Р е г и н а. Ну, и что там, под твоим ярлыком? Попал в дурную компанию?
Б е л ы й. А вот и не угадала. Из-за любви все случилось. Тонечкой ее звали.
М у х и н. Тонечкой?
Б е л ы й. Тонечкой. Учти, Мухин, мне на это имя исключительно везет. Фигурка — тростиночка. Талия вот-вот переломится… Десятилетку заканчивала. И полюбил я ее, верите ли, первой большой любовью. А тут как раз выпускной вечер. Моя Тонечка в слезы. Подружки в щелку да в шифоне, а ей, извините, надеть нечего. Ну, думаю, я не я, а платье достану. Ночь не спал, все думал, как Тонечке помочь. Словом, нашел я ей платье. В салоне для новобрачных. С манекена снял. Надела она его, стала перед зеркалом — верите, нет, слезы на глаза навернулись от счастья. И красивее ее никого не было. Только на том же вечере с нее это платье сняли. Милиция, ОБХСС… Так я споткнулся в первый раз на своем жизненном пути.
Р е г и н а. И что же было после?
Б е л ы й. С тех пор я к социалистической собственности не касаюсь. С тебя, красавица, трешка. Не забыла?
М у х и н. Не мелочись, Белый.
Р е г и н а. Вот тебе десятка. Сбегай в магазин, разменяй. Или лучше купи что-нибудь, я с утра ничего не ела. Только не перепутай дачи, они здесь все одинаковые.
Б е л ы й. Мухин, ты понял? Ловит меня. Ловит, понимаешь? Думает, смоюсь. Десятки не пожалела. Ну, погоди! (Уходит.)
М у х и н. На доверие работаешь, как Макаренко? Плакали твои денежки.
Р е г и н а. Вернется. Он тебя, малыш, так легко из своих лап не выпустит.
М у х и н. Мне тут тоже делать нечего, я пойду.
Р е г и н а. А вдруг он вернется, а тебя нет?
М у х и н (пожал плечами). Он сам по себе, я сам по себе.
Р е г и н а. Знаешь, я его боюсь.
М у х и н. А меня не боишься?
Р е г и н а. А чего тебя бояться?
М у х и н. По внешности судишь? Внешность бывает обманчива. Меня все с детства безвредным считали. У меня и кличка такая — Тихоня.
Р е г и н а. А вообще-то ты — ой-ой-ой?! (Смеется.) Водопроводчик… За что сидел?
М у х и н. По семьдесят седьмой. Вооруженное ограбление. Хорошо еще, вовремя пушку в водосточный люк успел скинуть, а то бы десятку схлопотал.
Р е г и н а. Сколько же ты отсидел?
М у х и н. Сколько ни отсидел, все мои.
Р е г и н а. Да ты, пожалуй, прав, внешность обманчива. Вот у нас на теплоходе старпом был — зверь зверем, зубы все наружу, клыки, как у волка, а на самом деле добрейшее существо.