М у х и н. Это я второй, Вика.
Л ю д а. Генка?!
В и к а. Генка? Ты?.. Что ты тут делаешь?
М у х и н. Принимаю участие в ограблении вашей дачи. Дай закурить.
Б е л ы й. Ты чего представляешься, чего мелешь? Они поверить могут. Мы только-только разобрались, а ты снова здорово.
В и к а. Я думала… ты еще… там.
М у х и н. Как видишь, я уже здесь.
Входит Р е г и н а.
В и к а. Что ты тут делаешь? Ты разыскивал меня?
М у х и н. Если я не заслуживаю твоего доверия, спроси у нее. (Показывает на Регину.) Она подтвердит: мы грабили твою дачу.
Р е г и н а. Не верьте ему! Мы с ним поспорили, вот он теперь доказывает. Дурачок…
Л ю д а. Что он доказывает?
Р е г и н а. Теорию свою доказывает… дурацкую.
М у х и н (Регине). Ладно, иди! Иди!
Р е г и н а. Никуда я отсюда не пойду. Я — свидетель.
М у х и н. Какой ты свидетель! Что ты обо мне знаешь? Я хотел ограбить эту дачу!
Б е л ы й. Неуравновешенный какой-то, просто псих. Да не слушайте его, шкаф-то неподъемный, одному не управиться, я и прихватил его подмогнуть.
М у х и н. Ложь! Ни слова правды! Ты привел меня сюда, к мифической Антонине. Где она, твоя Антонина? Тоня-Тонечка?! Ее и на свете не существует.
В и к а. Гена, ты заблуждаешься. Жора, очевидно, имеет в виду нашу домработницу Тоню.
Б е л ы й (торжествующе). А то кого же! Тоньку Клягину! Ее! А ты не верил!
М у х и н. Жора? Какой он Жора? Он Митя.
Б е л ы й. Ну и что, что Митя? В паспорте Митя, а все зовут Жорой!
М у х и н. Митя… Жора… Тоня… Я, кажется, сойду с ума.
Л ю д а. Слава богу, разобрались — и ладно. Как вы считаете, Жора, можно ли вынести шкаф или придется разбирать?
Б е л ы й (почесав в затылке). Да это как сказать… Поглядеть надо, примериться.
Л ю д а. Пойдемте посмотрим.
Б е л ы й. Пойдемте. (Неуверенно покосился на Мухина.) Я сейчас.
Белый и Люда уходят наверх.
Р е г и н а. Ну что, Кукушкин, утих?
М у х и н. Слушай, ты, карета «скорой помощи», что ты ко мне привязалась?! Кто я тебе?! Кто ты мне?! Я тебя первый раз вижу!
Р е г и н а. Кукушкин, ты обнаглел!
М у х и н. Запомни раз и навсегда — я тебе не Кукушкин. (Вике.) Скажи ей, чтобы она исчезла, испарилась, аннигилировалась.
Р е г и н а. Я понимаю, тебе необходимо объясниться с гражданкой Ковалевой. (Берет свой чемодан.) Хорошо, я исчезаю. Но ненадолго. (Уходит.)
В и к а. Скажи правду, Гена… ты здесь потому, что разыскивал меня?
М у х и н. Нет, не потому.
В и к а. Ты действительно приехал с этим… Жорой?
М у х и н. Да, с Жорой. А ты? За шкафом приехала?
В и к а (скорбно). Гена… Геночка… Неужели прошел только год?
М у х и н. Это много или мало?
В и к а. Целая вечность.
М у х и н. Вышла замуж?
В и к а. Да, Гена. (Вздохнула.)
М у х и н. За профессора?
В и к а. Да, Гена. (Снова вздохнула.)
М у х и н. А как же Мурзиков?
В и к а. Он иногда заходит. А ты, Гена… как ты провел этот год?
М у х и н. Прекрасно жил. Простой, здоровой жизнью. Колония, в сущности, мало чем отличается от обыкновенной жизни. Так же ходят на работу, в кино, на политзанятия. Кружки есть. Художественная самодеятельность: хочешь — пой, хочешь — рисуй. Трехразовое питание. Зарплату на сберкнижку переводят. Все как у людей, разве что воли нет… Нельзя за ворота выйти. Профессию новую освоил — шлифовальщик.
В и к а (сочувственно). Но тебя окружали настоящие преступники?
М у х и н. Разные люди окружали. Как, впрочем, и всюду. А Мурзиков все никак от тебя не отстанет? Ты замуж вышла, а он все ходит. (Беззлобно.) Фальшивый он человек.
В и к а. Почему фальшивый?
Мух ин. На предварительном следствии правду говорил, а на суде такое понес… сама слышала. Будто я сказал: «Транзистор загоним». Да если б и сказал, что он мог слышать? Лежал в грязной луже, пузыри пускал.
В и к а. Он до сих пор переживает. Он испугался.
М у х и н. Пусть живет. Мне он неинтересен.
В и к а. Почему ты не отвечал на мои письма?
М у х и н. А что было отвечать? Жаловаться на несправедливость? Не было оснований. Сетовать на судьбу? Бессмысленно.
Входит Б е л ы й с сантиметром в руках.
Б е л ы й. Восемьдесят пять сантиметров… По ширине вроде проходит. (Уходит.)
В и к а. Ты не отвечал на мои письма… и я поняла, что ты меня разлюбил.