— Я буду краток. В нашем министерстве под моим личным руководством был разработан план, направленный на дальнейшее оглупление неимущих акиремцев и отвлечение их от повседневных забот. Необходимо провести ряд мероприятий, которые яркой кометой ворвутся в жизнь акиремцев, поразят их воображение, займут досуг, не оставив места глупым и опасным разговорам о белых голубях.
Таким событием могло бы стать выступление господина Пентоона и его ведомства в какой-нибудь соседней апельсинно-банановой стране. Средства акиремской информации постараются как следует осветить доблестный поход: пиф-паф! Ура! Полная победа акиремского оружия! Да здравствует могучая и непобедимая Моно II! Думаю, для ведомства по распространению военных игр и аттракционов подобная экскурсия не составит большого труда.
— Так, так… — оживился Рассори. — Это уже кое-что. Представляю себе красочные репортажи: наши храбрые парни, эдакие крепыши с автоматами — на фоне лазурного берега и зеленеющих пальм… Очень неплохо… Продолжайте, господин Лжинский.
— Одновременно можно устроить ложную тревогу — машины тоже ведь ошибаются. Пусть какой-нибудь компьютер ошибочно сообщит о нападении чудовищ! Для острастки пригодится вполне.
— Старо, как мир, господин министр! — с нарочитым зевком заметила Кривая Ложь. — Нашли чем пугать!
— Я еще не все сказал, уважаемая, — помрачнел Лжинский, пытаясь сдержать растущее раздражение против мерзкой старухи. — Я говорю о целом комплексе мероприятий, а не об одной отдельно взятой тревоге. Кашу маслом не испортишь. Итак, очередной мини-конфликт, затем ложная тревога и — работа всех средств массового обмана и оглупления. Я имею в виду прежде всего стереовидение. Не мешало бы ведущим стереокомпаниям Эн-Би-Гэ («Надо быть глупым»), Эн-Эс-О-Пи («Ни слова о политике») и особенно телекомпании, ведущей передачи для молодежи, целые дни передавать фильмы ужасов. Пусть побольше стреляют и рекою льется кровь! И пусть все видят, что коварные чудовища — наши враги — не дремлют! Прекрасный эффект можно получить, если во время демонстрации очередной развлекательной чепухи, когда рядовой акиремец захочет отдохнуть от забот минувшего дня, хорошо бы именно в этот момент пустить на него с экрана ревущее чудовище, например, медведя! Эдакий зверище во весь рост с кровавой пеной у рта! И побольше, побольше ужасов о жизни в других странах. Пусть рядовой акиремец сам попросит свою могучую и всесильную королеву о защите от страшных соседей.
— Ну, вы совсем уж размечтались! — не унималась язвительная старуха. — Не хотите ли вы сказать, что разноцветные акиремцы сами раскошелятся на военные нужды? Нет уж, не те времена пошли!
— Госпожа Кривая Ложь! — нетерпеливо одернул старуху Рассори. — Прошу без реплик. Тем более, что господин Лжинский пока единственный из выступивших, который выдвинул мало-мальски конкретные предложения. Продолжайте, господин министр!
— Неплохо было бы устроить какой-нибудь карнавал или театрализованное представление… Давненько у нас не было веселого праздника, народного гуляния.
— Да-да! Именно! Хорошо подготовленного и с умом проведенного народного гуляния! Плюс бесплатная кормежка и выпивка! — оживился господин Толлар, но добавил, перехватив недоуменный взгляд Мафитты, — за счет торговцев-голубятников, конечно.
— Прекрасно. Стоит заняться вашим планом вплотную, господин Лжинский. Завтра же жду вас с подробным докладом, а в помощники вам назначаю О ' Болвани и Неве-Жевьену.
Выступление министра пропаганды оживило ход совещания. Новые идеи теперь сыпались, как из рога изобилия. Мафитта предлагала наводнить страну агентами, которые попытаются обнаружить и обезвредить вожаков голубятников. Террори обещал усилить нажим на колеблющихся и оживить уличные бои между жителями разных кварталов.
Предстояла кропотливая работа по осуществлению похода на бунтующих акиремцев.
Когда Кривая Ложь покидала кабинет, Рассори попросил ее задержаться и после некоторого раздумья, стараясь не обидеть старуху, расспросив о жизни ребят во дворце, велел прислать к нему завтра вечером главного робота-соглядатая для личной беседы.
ГЛАВА XVIII
После экстренного утреннего совещания в кабинете Рассори у его участников начался рабочий день. Обычным назвать его было трудно, ибо во всем управлении воцарилась атмосфера деловой суеты и подготовки к важной операции.
Директор Центрального разбойничьего управления поспешил в кабинет Мафитты, интересуясь прежде всего замечательной картотекой, составленной по донесениям многих агентов-привидений и агентов-расследователей. Вот, например, полка с карточками, радующими глаз разнообразием оттенков красного цвета — от алого до бледно-розового. Это и была знаменитая картотека неблагонадежных акиремцев, — тех, кто не хотел воевать и произносил слово «мир», кто не верил в угрозу нападения чудовищ и спокойно относился к людям иного цвета кожи, кто требовал повышения зарплаты и не желал работать по 12–14 часов в день. Но самыми неблагонадежными считались тайно, а подчас и явно выступающие против власти королевы! Да-да! Находились и такие! И если раньше разговор с ними был короток — случайная смерть на улице, несчастный случай на заводе, таинственное исчезновение или странная болезнь, — то теперь бороться с ними стало сложней. Этот печальный факт беспокоил Рассори, тем более, что его парни уставали, работы было много, и в последнее время действовали не всегда аккуратно и оставляли следы. То они на виду у всех устраивали зверскую расправу над краснокожим парнем — и голубятники снимали это на пленку! — то исчезнувшие навсегда вдруг возвращались, устраивая сенсационные разоблачения. Он не очень и винил своих сотрудников, понимая, что от такого напряжения и возросшей нагрузки у многих сдали нервы.
«Надо бы набрать новых сотрудников, да только кто пойдет к нам по доброй воле?» — грустно подумал Рассори.
Он взял с полки еще несколько папок, на этот раз черного цвета. Это были досье на возможных кандидатов в сотрудники Центрального разбойничьего управления, где по крупице были собраны сведения о самом плохом из жизни множества акиремцев. Ловко играя на малоприятных фактах биографии отдельных акиремских граждан, Рассори пополнял ряды своего управления. Находились, конечно, и такие, кого не удавалось запугать или обмануть. Но они вскоре терялись. И уже навсегда.
Тайные сведения об отдельных акиремцах собирались порой годами и частенько втихомолку использовались Рассори, но уже не для пополнения родного учреждения, а с целью личного обогащения.
— С волками жить — по-волчьи выть, — любил говорить близким «главный разбойник», как называли его друзья. «Жаль терять такой материал», — думал он, листая дело преуспевающего торговца, замеченного в тайном использовании труда детей, не достигших семи лет. По закону на работу можно было брать лишь семилетних. И хотя этим занимались все богатые акиремцы, при необходимости кое-кого можно было отдать под суд.
«Считай, уплыли денежки, которые я с большим удовольствием содрал бы за молчание, — думал Рассори. — Прощай вилла в апельсиновом краю…» Делать было нечего — агенты нужны позарез, управление терпело серьезные потери.
Придя в дурное расположение духа, Рассори покинул кабинет Мафитты, распорядившись пустить в ход все материалы черных папок и ускорить расправу над неблагонадежными — от алых до бледно-розовых. Ему же предстояло в тиши собственного кабинета подумать над планом министра пропаганды Лжинского.
На утреннем совещании Рассори предусмотрительно промолчал о том, что вот уже вторую неделю являлось предметом его тайных бесед с королевой. Она предложила начать подготовку к очередной смене священных животных. Это заманчивое предложение привлекало и одновременно отпугивало такого искушенного в дворцовых делах пройдоху, каким являлся Рассори. Загвоздка заключалась в том, что обычная замена слонов ослами предстояла еще не скоро.