– Понятно все это, Денис, мне другое непонятно: все было хорошо десять лет, а тут все стало вдруг плохо. Так ведь не бывает.
– Как видишь, бывает. Нефть упала, вот и кризис. Ты когда откаты платил, думаешь куда деньги уходили?
– В карман тех, кто заказывал рекламу.
– Правильно, – Денис произнес это "правильно" с растягом в нос, той самой интонацией, как кот Матроскин из Простоквашино, – а дальше эти деньги куда шли? – всё с той же интонацией, продолжая вскрывать логику процесса, задал следующий вопрос Денис Матроскин.
– Ну, покупали люди себе чего-то, – ответил я, раздражаясь от его менторского тона, – откуда я знаю?
– Правильно, ты все правильно сказал, – одобрительно проговорил он. – Не на оренбургские же платки или деревянные ложки они все эти деньги тратили, так?
– Всё так.
– Значит, деньги они тратили на покупку вражеских товаров и услуг, а не вкладывали их в экономику отчизны.
– Ладно, Денис, хватит выеб.., че дальше-то будет?
– Х.З. – что значит: хто его знает. Вова, все будет хорошо, если не будет все плохо, – Денис налил мне и себе вина, отхлебнул и посмотрел на небо. – А воздух-то какой…
Наташа посмотрела на него чуть ли не с восхищением.
– Ты такой умный, Денис. Расскажи нам ещё что-нибудь, – она повернулась на бок, откровенно его разглядывая.
– Только бедный, – иронично произнесла Ленка, закуривая сигарету.
– Прости, что ты сказала? – переспросила Наташа.
– Я говорю, он умный, но почему-то бедный, – пояснила Ленка, затягиваясь.
Дениса аж передёрнуло от этой фразы. Он залпом допил вино и что-то хотел ответить Ленке, но его опередила Наташа, которая не хотела семейных сцен в начале вечера.
– А где Петровы? – громко спросила она.
– Сейчас придут, Серега же за ними пошел. Наташа, напомни, как зовут девушку Петрову, а то мы так редко видимся, что я забываю, – попросил я, поддерживая игру, хотя в глубине души жалел, что Ленке сейчас не удалось оттоптаться на Денисовом самолюбии.
– Я же только что сказала, ты уже нажрался, Вова?
– Наташа, я не нажрался, просто что-то пропустил. Такое же бывает? Скажи, сложно, что ли?
– Ее – Света, его – Кирилл. Запомнил? – Наташка демонстративно повернулась ко мне спиной.
– Спасибо превеликое, – я демонстративно поклонился.
Если честно, Наташка меня в последнее время сильно раздражала. Нет, был период нашей с ней духовной, так сказать, близости, но он прошел, и потом нам обоим стало за это как-то неловко, возможно, поэтому теперь она платила мне тем же. Женщины хорошо чувствуют тех, кто их не любит, даже не так: они чувствуют даже простое равнодушие к себе, и их это бесит. Нет, она, конечно, симпатичная девушка, но ее туповатость, которую она, естественно, не сознает, немного напрягает. Моя Маша тоже, скажем, не Софья Ковалевская, ну дак, не для этого я и женился на ней. У нее есть неоспоримое преимущество – ее отец, мой тесть. Только за счет него я имею свой бизнес, чего я никогда и не скрывал, и не стеснялся. Каждому в нашем мире нужны хорошие стартовые условия. Мои способности и деньги тестя дали неплохие результаты в виде моей рекламной фирмы. Некоторые ведь проматывают данный им капитал и возможности в связи с полным отсутствием способностей к бизнесу, а я нет, я не потерял. Сейчас, правда, стало совсем плохо, этот проклятый кризис останавливает всю экономику, и мы уже начинаем проедать заработанное. Меня это нервирует, полное отсутствие заказов даже от старых проверенных клиентов ввергает в уныние. В славные "нулевые" через мое рекламное агентство прогонялись огромные рекламные бюджеты российских филиалов больших солидных западных компаний. Откатами не брезговал никто, даже почтенные зарубежные менеджеры высшего звена, поставленные своими советами директоров на пригляд за вороватыми аборигенами. Жизнь была прекрасна и безоблачна. В своем агентстве я занимался только финансовыми и представительскими функциями, единственный креативщик, который отвечал за все придумки и их воплощение, Федор, так его звали, по мере надобности собирал и организовывал свою творческую группу. Они работали в автономном от меня режиме, обсуждая и согласовывая концепции всех пиар и рекламных кампаний с исполнителями среднего звена наших заказчиков. Потом мы встречались с заказчиками на уровне руководства, утверждали концепцию или не утверждали, что случалось крайне редко, Федор грамотно отрабатывал вопросы на своем уровне, а затем я уединялся с ответственным от руководства заказчика и рисовал на чистом листе бумаги схему отката, цифры, даты. Когда мы приходили к соглашению по вопросу деталей, концептуально договоренность достигалась до начала работ, бумага сжигалась. Наликом баловались только мелкие сошки, солидные люди делали “выгон” с какой-нибудь консалтинговой или промоуторской конторы, которую я должен был на второй-третьей итерации прохождения денег включить в цепочку. Все просто и незамысловато. На следующий день мне перечислялся аванс, часто в стопроцентном размере от суммы договора. Надежность и качество – это то, что сделало мне репутацию в питерском бизнес-сообществе. Ни разу я не допустил просрочки по своим обязательствам, я имею в виду откаты, в то время как сдача заказа ни разу не прошла в срок, оговоренный с заказчиком. Творчество не влезает в прокрустово ложе точных сроков, да и сфера рекламы вырастает из вкусовщины и поэтому не может устраивать всех и во всем. Тогда у нас у всех складывалось ощущение, что мы уже европейцы и бизнес наш не хуже западного. Но мы заблуждались. Сейчас у меня было только одно желание, чтобы всё скорее уже рухнуло, раз мне не находится в этой системе места. Я хотел перемен, водоворота, который всё сломает в стране, перемешает и даст мне новые возможности.