- Я не согласен, я не ворую и не предаю.
- Дак ты и не зарабатываешь. Сколько ты нажил добра? Квартирка где-то в дремучем спальном районе, одна машина на семью, при этом не самая хорошая. Дача есть?
- Дача есть, но в кредит.
- По нынешним временам, это всё равно, что ничего, - констатировала Ленка, как будто огласила окончательный приговор. А машина-квартира не в кредит?
- Нет. За машину расплатились вот недавно.
- Понятно всё с тобой, Киря, жизнь твоя скучна и однообразна. Живёшь на одну зарплату и наживаешь добра по-тихоньку. Ну, если Светке такая жизнь нравится, то конечно... А, я же забыла, - она повернулась ко мне и, положив руку на мою, с придыханием сказала: - ты у нас теперь главный инженер целого завода. Теперь-то тебе воровать придется по-любому. Или, если ты полный придурок, только прикрывать чужое воровство своей задницей.
Ленкины слова задели меня за живое. Мне очень не хотелось связываться с разными тёмными сторонами жизни нашего завода, но я уже знал, что это невозможно. Мой первый разговор в новой должности с директором состоялся примерно так, как отец разговаривает с сыном в первый и последний раз о сексе и его последствиях, то есть, рассказывая аллегориями, намеками и очень обтекаемо. Он говорил общими фразами, из которых становилось понятно, что от меня ждут полного понимания и лояльности по вопросам несколько деликатным с финансовой и правовой точки зрения, и даже вполне уголовным. Объяснялось всё это только заботами о благе завода, а не как у прочих нехороших других исключительно личной корыстью. Выйдя из кабинета, я долго думал, в чём заключается моя главная функция: в руководстве инженерными службами или в прикрывании вывода денег с завода? Решил, что, как говорят англичане, не разбив яиц, не сделаешь омлет, буду работать и ждать, ждать и работать, проявляя лояльность к некоторым формам, блин, "заботы о заводе". В конце концов, все люди смертны, и когда-нибудь, дождавшись своего назначения на должность генерального директора завода, я всё изменю и перестрою по-честному. Сейчас я переживал период адаптации в новой должности с новыми функциями, что давалось мне очень не легко. По вечерам перед ужином я стал выпивать по пятьдесят граммов коньяку, на что Света моя сильно сердится, но мне это правда помогает. Я не сопьюсь просто потому, что у меня есть цель, и я её добьюсь.
Прокрутив это все в голове, я взглянул на пьяную Ленку, которая все это время смотрела на меня, развалившись в кресле. Она нечётким щелчком отбросила бычок куда-то в сторону и спросила: "Ну так что, Киря, будешь воровать? - отвела взгляд и, уже утвердительно кивнув головой, произнесла уверенно и удовлетворенно, - будешь".
- Ты умная женщина, Лен. Все поняла про меня, да?
- Умная, поэтому и не нищая. Много я в своей жизни мужиков повидала, были и такие как ты. Начинали с того, что им, видите ли, мерзотно воровать и врать, а потом ничего, обвыкались. Ни одного не знаю, чтобы не вписался в блудняк какой-нибудь из-за бабок. Все сломались-перетерлись. Другое дело, что по-разному жизнь у них сложилась. У кого-то хорошо, а кого-то уже и в живых нет. Ты, Киря, пойми, что у нас по-другому нельзя: у нас страна сильных и жадных. Раньше была сильных и кровожадных, а теперь народ измельчал и стал просто жадным, я бы даже сказала народ выродился настолько, что стал просто сильно жадным, - и Ленка засмеялась нехорошим пьяным смехом над своим каламбуром. Мне стало не по себе от ее смеха и слов. Я поднялся и пошёел к дому. Вдруг накатило сильное желание выпить.
- Ты куда?
- Пойду выпить возьму.
- Захвати мне тоже, и сигаретку.
Я покивал, не оборачиваясь, и вошёл в дом. Здесь играла медленная музыка, под которую то ли танцевали, то ли обнимались Наташка и Денис. Наташка, разгоряченная вином и верой в свою сегодняшнюю особенную неотразимую красоту, обнимала Дениса за шею, прижималась к нему бёдрами, глядя на него глазами роковой женщины. Моя Света болтала о чем-то с Машей, а Володя, подливая в бокал уже совершенно пьяному Серёге вина, что-то объяснял ему, сильно жестикулируя свободной рукой. Володя взглянул на меня, что-то сказал Серёге, встал, ободряюще похлопав его по плечу, и направился ко мне.
- Как там Ленка, когда спать пойдет?
- Не знаю. Сейчас вот налью вина, сигаретку возьму и пойду дальше развлекать её и себя. В дом она не хочет пока возвращаться.
- Молодец, - он тоже похлопал меня по плечу и вернулся к Серёге.
"Иди к черту, нашёл молодца", - подумал я. Как всё-таки это противно, когда тебя хлопают по плечу какие-то мудаки, которые в жизни сами ничего не сделали, а живут только за счет богатых и влиятельных родственников и при этом еще имеют наглость думать, что они чего-то стоят в этом мире. С этими мыслями я вышел на свежий воздух. Было уже поздно, тучи разбежались, небо было светлое, белые ночи уже пошли на убыль, но до полной темноты было ещё далеко. По-прежнему пахло свежескошенной травой, но к этому запаху добавился аромат цветущей липы, хотя она давно уже должна была отцвести. Стояло тихое безветрие. Противомаскитные свечки хорошо отпугивали летучих насекомых. Многочисленные комары вместе с ночными бабочками вились вокруг фонариков, установленных вдоль бассейна. Я точно знал, что рядом с озером они могут съесть человека заживо за десять минут. Ленка полулежала в шезлонге и, видимо, смотрела на небо, во всяком случае, глаза её были открыты.
- Принёс сигаретку? - Ленка с трудом подняла голову и сфокусировала на мне взгляд. Лицо её было такое, как будто с него резинкой стёрли всю уверенность. Мне стало интересно, что она мне сейчас скажет. Но Ленка взяла у меня сигарету, закурила и снова откинулась в шезлонге, выпустив густую струю дыма в небо.
- Ты нормально себя чувствуешь?
- Сойдёт. Киря, ты иди уже, я одна хочу побыть, - и Ленка опять глубоко затянулась. - Чего-то пожалеть себя решила, - Ленка раскинула руки в стороны и коротко покачала ими и без перехода сказала, - Херово мне, Киря. Запуталась я и устала. Пожалей меня.
Я уже тоже был глубоко не трезв, поэтому сказал прямо без аберраций: "Я женат и, боюсь, это надолго, возможно навсегда".
- Ты просто дурак, Киря, я тебе не трахаться предлагаю, - и Ленка при этом очень проникновенно с оттягом постучала себя кулачками в грудь, - а понять меня. Ты ...
Вечер первого дня.
И тут раздался гудок автомобиля перед воротами. Сигнал был странный, длинный, будто водитель уронил голову на руль и отключился. На всех соседних участках залаяли собаки. Я побежал к воротам, Ленка тоже встала и пошла за мной. Все, кто был в доме, тоже выскочили и бросились к воротам. Серёга с пульта-брелока открыл ворота, за которыми стоял черный Range Rover. Правая фара была разбита, крыло сильно помято, и на нём виднелось какое-то пятно. Серёга подошёл к водительской двери, постучал в окно и прокричал, размахивая руками: "Не сигналь, всё. Заезжай". Доктор, а это был он, выйдя из оцепенения, перестал давить на клаксон и схватился за руль обеими руками, машина резко дернулась с места, въехала во двор и застыла, урча мощным двигателем, от неё пахло горячим маслом, резиной и немного чем-то сладковатым, наверное кровью. Всё выглядело очень неожиданно и дико, поэтому мы все застыли в некоторой прострации, пока Ленка первая не подошла к передней пассажирской двери и не попробовала ее открыть. Дверь не поддалась, тогда она постучала в стекло и снова попробовала ее открыть. На этот раз дверь распахнулась и оттуда вывалилась рыдающая и какая-то истерзанная жена Доктора - Кристина. Девчонки, причитая и вскрикивая, бросились к ней.
- Тихо, не надо так лезть к ней, подождите, - закричала на них Ленка, жестом останавливая. Она подхватила падающую Кристину под руки и повела к дому. - Мужики, помогите кто-нибудь, - я подбежал с другой стороны, взял Кристину за талию, поднырнул под правую руку, она обхватила мою шею, и мы аккуратно повели её.
Серёга открыл водительскую дверь, но Доктор продолжал сидеть, схватившись за руль. Володя, обойдя машину, остановился сзади, и через секунду оттуда донеслось его: "Бляяяя...".
- Иди сюда, Серёга, - позвал он, - это вообще оху...ть что творится.