Но гангстер уже укладывал в рюкзаки остатки провизии и противомоскитную сетку.
— Я очень рад, сэр, что с вами все благополучно, — сказал он, изобразив на лице некое подобие улыбки. — Кони сейчас будут готовы.
Два дня они пробирались сквозь заросли, ведя коней в поводу. Здешних мест Лейнстер не знал, шли наудачу.
— Только бы добраться до побережья, — ободрял Лейнстер спутников. — Там есть у меня надежные приятели…
В конце концов они вышли к индейской деревне. Подойти близко не решились, обогнули стороной и выбрались на дорогу. Остановились на привал в густом мангровом лесу. Слейн сходил в деревню, раздобыл еду, сигареты и скромную одежду, какую обычно носят местные белые поселенцы. Искусанного москитами, обросшего мягкой русой бородкой Багрова трудно было бы опознать по тем фотографиям, что остались в руках полиции. На редкую кустистую бороденку Слейна Анита не могла смотреть без улыбки.
— Никогда не буду бриться, — ухмылялся журналист, — поскольку мое оформление доставляет удовольствие красивым женщинам.
— Не советую, Джо, — смеялась Анита. — Если в таком виде ты придешь брать интервью у дипломата или кинозвезды, они тотчас вызовут полицию.
На дорогах было сравнительно спокойно, и беглецы повеселели. Только Лейнстер хмурился и беспокойно озирался. Он настаивал, что ехать следует глухими тропами и лучше всего по ночам.
— Предчувствие у меня… — угрюмо хрипел он.
— Ну-ну, приятель, — ободрял беспечный журналист. — Ведь вы старый пират, а не монахиня. Стыдно верить предчувствиям.
— Смейтесь, если вам нравится, сэр. Но предчувствие, оно не обманывает, уж я знаю.
Решили послушать Лейнстера и ехать ночью, забиваясь на день в чащобу. Но и тогда Лейнстер не успокоился.
В то время как другие отдыхали, он, превозмогая одышку, вставал и по-кошачьи бесшумно обходил кусты, прислушивался к шорохам. Однажды после привала он сказал Багрову:
— Кто-то подходил к нам, сэр.
— Вы заметили кого-то?
— Нет, сэр. Но я чувствую… Я всегда чувствую, когда подходит беда.
Багров постарался успокоить старика. Слейну он сказал:
— Бедняга здорово боится своего Голдена, и ему всюду мерещится опасность.
— А что, возможно, у бандитов вырабатывается своя профессиональная болезнь — мания преследования. Поживи-ка этак целую жизнь! Но я думаю, наша прогулка пока что никого не раздражает.
Они пробирались лесом, ожидая темноты, чтобы выехать на дорогу. До заката оставалось часа четыре, когда набрели на развалины древнего селения. Гибкие стволы вьющихся растений затянули стены бывшей сторожевой башенки.
— Тут у древних лесных индейцев была крепость, — сказал Лейнстер. — Мне доводилось о ней слышать. До побережья отсюда не будет и сотни миль.
Они проехали с полмили, когда Лейнстер круто осадил коня.
— Впереди в лесу люди… — прошептал он.
Багров прислушался, но вокруг ни голоса, ни шороха.
— Лесорубы или бродяги, — предположил он. — Придется объехать на всякий случай.
Свернули вправо. Но не проехали и двухсот метров, как Лейнстер предостерегающе поднял руку.
— Я видел синий мундир! Вон за теми деревьями мелькнул… Они нащупали нас, сэр!
— Назад! — приказал Багров.
Торопя коней, насколько позволяли заросли, всадники двинулись назад по своему следу. Миновали развалины индейского городка, когда впереди один за другим грянули два выстрела и над головами ударили в листву пули. Позади сразу же отозвались карабины.
— Окружили! — шепнул Лейнстер.
— В башню, скорей! — уже не таясь, крикнул Багров.
Пришлось бросить коней у входа. По каменной осыпи вбежали в дверь полуразвалившейся башни.
— Прикрывай вход, Джо, — велел Багров. — Лейнстер, возьмите ваш револьвер и посматривайте через вон ту трещину. Будем отбиваться, пока хватит патронов.
Сам он занял место возле узкой бойницы и выстрелил в колыхающийся кустарник. Лес ответил карабинным боем. Стреляли со всех сторон, башня была в плотном кольце. Стоя на груде камней и вцепившись свободной рукой в стебли лиан, стрелял через трещину Лейнстер.
— Берегите патроны, — крикнул ему Багров. — Что у тебя, Джо?
— Шуму и треску сколько угодно, а никого не видать.
Похоже было, что наступающие не собирались брать башню приступом. Пули щелкали в камень, не причиняя пока вреда осажденным, хотя патронов наступающие не жалели.
Глава 27