Вот в такую ситуацию и попал знаменитый Дей на столичной выставке собак. До осмотра зубов он ходил в ранге первых, но когда эксперт осмотрел его зубы и заметил, что у Дея на нижней челюсти несколько выделяется вперед один крайний резец, этого оказалось достаточно. Дей прекрасный представитель породы был тут же выбракован.
Трудно сказать, что руководило экспертом на данной выставке при оценке Дея. То ли он хотел показать себя и принизить знания своих коллег, присуждавших Дею высшие оценки за экстерьер на всех предыдущих выставках. А возможно было что-то другое и сугубо личное. Но как бы то ни было, а те, кто помнит начало выставочной карьеры Дея и что первую высшую оценку экстерьера он получил при участии этого же специалиста-кинолога, были возмущены его непоследовательностью. Тем более, что Дей предстал на этой выставке во всем блеске.
Возможно, кое-кто признает излишней сентиментальностью, если я напомню, что за каждым животным есть живой человек и поступая так, как поступили с Деем, этому человеку, если он истинный друг четвероногого существа, причиняется огорчение, а то и горе. И это мы, люди, должны понимать.
Мне много раз пришлось быть свидетелем переживаний некоторых владельцев за неудачу своих питомцев. Так в 1933 году, когда непобедимого много лет на выставках в Москве английского сеттера Нору судья поставил в ринге вторым, с ее владельцем Степановым случился сердечный приступ. Я видел старого охотника, убитого горем, когда его красавца ирландского сеттера сняли с испытаний без расценки. Мне много раз приходилось видеть и слезы радости за блестящую победу на состязаниях этого пойнтера и необычайно способного английского сеттера. Но должен сказать, что история с Деем имела более тяжелые последствия.
После выставки в Москве прошло несколько месяцев. Все это время меня волновала не только дальнейшая судьба собаки и отношение к ней хозяев. В последнем я не сомневался, так как видел переживания Клименко за своего друга. Но мне как-то хотелось утешить владельца Дея, коснуться допущенной на выставке несправедливости и что в будущем такое может быть исправлено. И вот я посылаю письмо Клименко, хотя знаком с ним не был. Ответ на мое письмо не задолил. В начале Николай Иванович описал все то, с чего я начал свой рассказ, а потом он сообщил: «По приезде из Москвы у меня умерла жена. Она болела, но когда узнала о несправедливости, допущенной по отношению к Дею на выставке собак, очень расстроилась, и это ускорило ее кончину.
Дорогой человек, поймите, что это для меня огромное горе и нет возможности, чтобы исправить его. Единственное утешение сейчас в моей личной жизни — Дей. С ним вдвоем мы оплакиваем потерю дорогого человека. Он часто уходит на кладбище и в числе множества могил находит могилу человека-друга и не оставляет ее, пока я не приду за ним. Поймите, как это тяжело и не считайте написанное мною сентиментальностью».
Чтобы как-то утешить человека в постигшем горе, я в своих ответах делал все, что мог. Николай Иванович постоянно был признателен за мои теплые слова и всегда не задерживался с ответом. Так наша переписка продолжалась свыше двух лет и окончилась трагическим сообщением о Дее.
В последнем письме Николай Иванович сообщал, что он остался один. Его друга Дея не стало, и он описал, как это произошло.
«Последние дни, — писал он, — Дей все время порывался уйти из дома. На прогулку приходилось выводить на поводке да и дома иногда держать на привязи. Он сделался очень раздражительным, мало ел. Иногда он забирался на свою постель и не вставал по нескольку часов. На мои призывы не реагировал. Я понимал, ему хотелось навестить покойницу, но я не мог пойти с ним, был занят, да и боялся, сердце пошаливало. И все же однажды поздним вечером, Дей оборвал привязь, выскочил на волю и скрылся в темноте. Я пытался звать его, но напрасно. Ждать возвращения собаки больше не мог и вынужден был уговорить соседа пойти со мной на кладбище. Но там собаки не оказалось. Ночь провел в тревоге за четвероногого друга, но он так и не появился. Утром вновь пошел на кладбище и на одной из улиц, идущих-в сторону кладбища, нашел его раздавленного машиной. Очевидно, позабыв об опасности, бедняга спешил к своей хозяйке».