Сколько было волнений за ушедшего друга. Оставшиеся воины беспокоились за его жизнь и, кроме того, они боялись возможной неудачи связного. Ведь от этого зависела судьба окруженного врагами гарнизона.
Через полтора часа красная ракета была замечена нашими наблюдателями, а еще через такое же время с наступлением темноты прорвалась группа дивизионных разведчиков с радистом и рацией.
Вместе с ними возвратился и Закат, нагруженный необходимыми медикаментами. Но у собаки оказался раздробленным скакательный сустав задней ноги. Изнемогая от боли и слабея от потери крови, она с трудом добралась на трех ногах и, увидев такое, бойцы отнеслись к Закату как к боевому товарищу. Закату тут же оказали необходимую помощь и заставили лежать в надежном укрытии.
Вскоре связь с соединением была восстановлена. Командир дивизии благодарил бойцов и офицеров за выполнение задания и просил личный состав продержаться на сохранившемся плацдарме до утра.
Окончилась война. Много наших воинов не вернулось с поля боя, из числа вернувшихся многие были искалечены войной. И среди таких людей в нашем городе выделялся человек. Он шел, опираясь на толстую трость, и припадал на правую ногу. А рядом с ним шла крупная восточно-европейской породы собака-овчарка на трех ногах. Это были художник Петров и его друг Закат. Грудь художника украшали орденские колодки. Если бы собак награждали за боевые заслуги, как воинов, Закат наверняка получил награду.
На ячменном поле
Вооружившись вместительной корзинкой, я приехал в деревушку, привольно раскинувшуюся в северной части нашей области. Вокруг нее простиралось пестрое покрывало полей и лугов. В урожайные годы здесь росла уйма разных грибов — белых и подосиновиков, подберезовиков и моховиков, розовых волнушек и ядреных груздей, да всех и не перечислишь. Иногда грибное войско встречалось таким великим, что я не знал, кого же брать в плен.
В деревню эту я наезжал к знакомому зоотехнику. Сам хозяин, его жена и сынишка Андрейка были мне по душе. Всегда приветливые, они как-то располагали, к себе. Андрейка — отличник в школе — любил животных, птиц, и не чаял души в своем четвероногом друге — Тобике. Собаке исполнился год, она была крепкой, крупной, черного окраса с красными подпалинами, и по этим признакам я считал, что в Тобике есть крови гончих, хотя охотничьих инстинктов к зверю он не проявлял. Зато в семье, да и вообще в деревне Тобика любили за ласковый характер.
Сейчас, войдя в дом, я почувствовал, что-то неладное. У Андрейки были красные от слез глаза, а старшие чем-то озабочены. Такое поведение друзей меня встревожило, и я спросил о случившемся. Глава семьи рассказал историю, которая по ошибке могла привести к гибели Тобика, а в сердце Андрейки заронить ненависть к человеческой душе.
— Все получилось из-за кур, — сказал хозяин. — Десятка два их повадились на ячменное поле. Вначале они собирали зерно из рыхлой земли. Позднее травили всходы, а сейчас губили колос. Владелице куриного стада, старой колхознице не раз предлагали не допускать куриц на ячменное поле, но старуха мер не принимала, да и что она могла поделать с ними, разве поотрубать головы своим подопечным. Но вдруг куриное стадо стало уменьшаться. Хозяйка не досчитывалась то одной, а то и двух кур. Куда они девались — никто не знал. Но однажды, среди бела дня, — продолжал рассказчик, — в гуще ячменного поля случился куриный переполох. Птицы неистово кричали, взлетали с перепугу вверх, а некоторые что есть мочи бежали к деревне. Казалось, что кто-то их преследует, а на самом деле никого не было. Но в это время на полевой дороге, вблизи происшествия случайно оказался Тобик. Шум птиц вызвал у пса любопытство, и это приковало его на месте. Но, видимо, сообразив, что происходит что-то неладное, Тобик побежал домой. Случайным свидетелем происходившего оказалось женщина, слывшая сутягой и сплетницей. Не разобравшись в существе дела, она тут же направилась к владелице кур и обвинила в пропаже кур Тобика.
В этот день владелица не досчиталась двух куриц. Обыскали еще раз ячменное поле и, хотя погибших кур не нашли, а обнаружили лишь их перья, тем не менее старуха потребовала от хозяев Тобика уплаты за пару птиц. Не вступая в пререкания с ней, рассчитались, но слух о Тобике, как курином разбойнике обошел всю деревню. К Тобику стали относиться с подозрением, а то и с неприязнью. Вскоре аналогичный случай вновь повторился, но на этот раз зоотехник решил, что у денег глаз нет и бросать их без причины не захотел. Он попросил пострадавшую представить задавленных кур и лишь тогда обещал уплатить стоимость. На этой почве создались нетерпимые отношения. Старуха поносила владельца Тобика при каждом удобном случае, а тут еще, как на беду, не досчитались нескольких кур в другом дворе. Этот хозяин не просил уплаты за недостающих кур, а потребовал у зоотехника немедля уничтожить собаку и предупредил: если тот не сделает этого, то он сам с ней разделается.