Натин скользнула взглядом по присутствующим, и по-хозяйски сложила руки на стол, приглашая взглядом начать отчёт. Профессор достал папку. Уже прошитую, проклеенную где надо. И остановился, видно не решаясь начать.
- Вы удивлены тому, что нашли? - слегка насмешливо спросила Натин у него поощряя к докладу.
Профессор смутился, замялся ибо слова в глотке застряли. Но справившись с собой он таки промямлил.
- Но это... Этого просто не может быть! Мы проверяли. Мы всё проверили... Мы не знаем...
- Не может быть потому, что считается общепринятым в обществе? - поддела его Натин.
- Мы не знаем, чем это вызвано. - наконец выдал профессор что-то более-менее связное.
- Дайте угадаю! - прищурившись бросила Натин - вы обнаружили, что при феодализме люди питались лучше, чем сейчас, при более прогрессивном строе.
Профессор набычился и покраснел.
Натин кивнула.
- У вас это вызвало... мнэ... когнитивный диссонанс, разрыв шаблона и вы впали в ступор. Ибо считается, что если строй более прогрессивный, то люди должны при нём жить лучше. Так?
- Да. Так. Так должно быть! - выпалил профессор и в этой его фразе прозвучала искренняя обида. Обида на факт, с которым невозможно поспорить. То, что бросила Натин, он понял с трудом. Понял лишь то, что дамочка оказалась не просто слишком умной, как он обнаружил при первом знакомстве. Но ещё и более образованной чем он сам. А это ещё больше заставляло его чувствовать собственное унижение.
До этого, весь мир казался понятным и стройным. Так было и с представлениями о "более прогрессивном строе" о котором трындели на всех углах, о "превосходстве Европейской мысли", о "магистральном пути человечества", которым, как следовало из всего предыдущего только "просвещённая Европа" и следует. Так же было и с представлениями о женщинах, которые суть все дуры и их единственная пожизненная стезя должна быть -- церковь, кухня, дети.
Сейчас профессор чувствовал себя погребённым под обломками своих прежних представлений о реальности.
- Мало ли что "считается"... - развела руками Натин. - учёный имеет дело с фактом. Уж не считаете ли вы, что "если факты противоречат теории, то тем хуже для фактов"?
- Нет... Нет!
- Вот и я считаю, что вы всё-таки умнее многих своих коллег. Так что же вы обнаружили? Примерно что, как вы поняли, я знаю. Но меня интересуют цифры. Цифры -- они... короли науки.
Профессор не знал что и делать. С одной стороны, ему отвесили крайне лестный комплимент. Как учёному. Но с другой стороны он чувствовал, что его, и его представления, сейчас, просто и без затей, невзирая на личности, хладнокровно ломают через колено.
Он тяжко вздохнул и открыл папку. Отлистал на нужную страницу, упёр палец в строку и прочитал.
- Потребление мяса в конце Средневековья -- 100 килограмм на человека в год. В восемнадцатом и девятнадцатом веках, после перехода на рыночные отношения, установления фермерства -- 20 килограмм на человека в год(29).
- Что и требовалось доказать! - тихо выговорила Натин и аккуратно хлопнула ладонью по столу.
Профессору же это показалось приговором суда. И ударом молотка судьи, что следует после слов "Приговор окончательный и обжалованию не подлежит".
******
- Слушай, брат! А чем таким под конец жизни заболел Жюль Верн? - обратился Григорий к Василию, за завтраком.
- А к чему вопрос? - не сразу сообразив переспросил Василий, так как голова была занята совершенно другим.
- Да вот... Переписываюсь я с этим очень интересным дядькой.
- Ты мне не говорил! - вздёрнув брови бросил упрёк Василий.
- Дык говорю! Я ему сразу же послал ещё когда мы в Гамбурге были первое письмо.
- После, уже в Питере, я с ним более активно стал переписываться. И ты знаешь, он просёк большинство наших проделок! Умнейший мужик. Я, ясно дело, не стал подтверждать или опровергать... Ну сам понимаешь! Переписку могли вскрывать и читать разные прочие...
- А что он, например, просёк?