Точнее догнал.
Из дверей выскользнул мужик. Не среднего роста. И, что характерно, по комплекции сильно похожий на нашего ПЕРВОГО героя. Впрочем и лицом тоже.
Кстати, знакомьтесь! Это брат нашего героя. Как бы герой-два. Зовут Григорий. Бывший десантник, и бывший же член «элитного» подразделения. Разогнанного. Почему разогнали, Григорий не любил распространяться. Но по тому, что он иногда говорил — какая-то фигня была с начальством. Оно что-то накосячило, а отвечать пришлось рядовым.
Двигался Григорий, как-то по кошачьи. Мягко. Но очень быстро. Подбежал к упавшему, рывком поднял балбеса за воротник крепкой кожаной куртки, в которую был одет «пострадавший», поставил его на ноги. И дальше, без лишних слов врезал ему в подбородок.
После такого «предъявления», балбес лежал долго. Но когда прочухался, тут же изъявил живейшее желание убраться подальше.
— А если ещё раз к нам сцуко, придёшь, ссать в подъезде — глаза на ж. у натяну! Свинтус… — кинул Григорий вслед улепётывающему.
Григорий проследил как «свинтус», нетвёрдой походкой удирает со двора и обернулся к Василию.
— Ты представляешь! — возмущённо начал он выговаривать брату. — Захожу в подъезд а он тут сцыт!
Может лучше было в ментярню сдать? — неуверенно спросил Василий. На что Григорий отмахнулся.
— А нахрена? Там с него маленько штраф сдерут. Так он снова придёт. А так — заречётся!
Василий хмыкнул.
Он вспомнил, как год назад они отучали местных гавриков гадить в лифтах. Василий придумал для этого весьма нехитрое приспособление. Суть его была в том, что на пол ложилась жёсткая пластиковая сетка. Под сеткой делалась самая элементарная электрическая сеть, рассчитанная на замыкание. А так как моча очень хороший электролит и проводник, то замыкание сети под красивым сетчатым пластиковым ковриком, означало, что очередной алкаш решил «разгрузиться» в неположенном месте.
Замыкание сети, останавливало лифт. И дальше, по идее, застрявший должен был вызывать лифтёра.
Я думаю, что вы уже догадались, кто был, в первую очередь, «лифтёром» в доме.
Ага. Григорий.
Он как раз сидел без работы. Так что злость от потери работы, злость на несправедливое наказание с расформированием подразделения, помноженные на праведный гнев за обгаженный, очередной раз, лифт, превращали его в кошмар прямоходящий. Конечно, чистить лифт приходилось после этого ему же. Чтобы система продолжала работать как надо. Но того оно стоило.
Через неделю, только от мысли нассать в лифте, записные алкоголики их многоэтажки, мочились в штаны задолго до вхождения в подъезд. Чего собственно, братья и добивались. Теперь в лифте если и воняло, то только табачным дымом.
Но Василий пока не придумал как ещё и с этим бороться, хотя почти всё женское население дома слезно его в этом просила.
— Чё такой грустный? — прищурившись спросил Григорий.
Василий же только отмахнулся.
— Ну, пойдём ужинать! — хлопнув брата по плечу сказал Григорий и зашагал к подъезду. Лишь на пороге на секунду задержался, оглянулся. Давешнего «свинтуса» и след простыл.
За ужином Василий продолжал хмуриться. У него всё не шло из головы его решение, и то, в каких словах о нём отозвались коллеги. Он снова и снова перебирал в голове их аргументы и не находил ни одного стоящего. Наконец не выдержал Григорий.
— Слышь, братан! Хватит харю морщить. Скажи кто тебя обхамил и я с ним разберусь.
— Не нужно — буркнул Василий. — Просто я сделал Дело, а на кафедре… На кафедре просто… просто НЕ ПОНИМАЮТ!
— А чё не понимают? — простодушно спросил Григорий и тут же пожалел. Братик, видимо всё ещё прокручивая «аргументы» коллег, тут же кинулся обличать и разбирать. Причём делал он в обычной для него манере — уставившись тяжёлым взглядом в стол и эмоционально размахивая руками. А то, что собеседник в теоретической физике дуб-дубом — никак не принималось в расчёт.
— … А я и говорю ему, что свёртка по бетте, показывает, что…
— Стоп, стоп, стоп! — оборвал Григорий его монолог на середине. — А теперь кратко. И по-русски.
— Ну я те и говорю что они… — братец запнулся, но глянув в печально скептическую харю Григория, тут же поправился. — Короче: Я прав. Они — не правы!