— Уходи, вонючий бош, убью! — задыхался старик от гнева.. — Розалию мою вы повесили, что ж, вешай меня— не боюсь я вас, проклятое племя!
— Успокойтесь, папаша Луи. Выслушайте меня..-Я ни на кого не подымал руку. Я уже давно не служу Гитлеру. Сбежал, дезертировал. Пожалуйста, помогите мне, спрячьте меня.
— Что, виселицей уже запахло? — согнувшись почти пополам, оглушительно и злобно расхохотался папаша Луи. — Уходи, Рихард, уходи! — опустил он на плечо Грасса лопату.
Грасс вскрикнул от боли. Несколько мгновений он продержался на ногах, затем, прислонившись к стене и скользя по ней, начал медленно опускаться на пол. Папаша Луи не выпуская из дрожащей руки лопату, отвернулся.
В соседней комнате мягко и ритмично тикали часы. Там, это бывало довольно часто, они, Грасс и папаша Луи, сидели за шахматной доской. Как-то раз во время игры у них произошел разговор о войне, Вспомнили, конечно, и о Вердене.[12] Папаша Луи, участвовавший в этом, одном из самых кошмарных сражений первой мировой войны, сказал: «Словами, Рихард, не передашь того, что там творилось. Живые завидовали мертвым! Посылают в атаку, пробежишь семь-восемь шагов — стоп! Дальше идти нельзя: кровь. Человеческая». Папаша Луи передвинул королеву и продолжал: «Помню, однажды под утро, к нам в окоп один немец приполз. Добрый малый. Кинулся я к нему, чтобы живот ему распороть, а он, черт, улыбается и говорит: «Не торопись, камрад. От того, что ты меня убьешь, легче тебе не будет. Давай лучше вместе воевать против тех, которые войну любят, кому выгодна она»…
— Папаша Луи, — Грасс проглотил комок, застрявший в горле, — тот немец, помните, что в окоп тогда приполз, под Верденом, был прав…
Старик не откликнулся.
Серо-зеленый китель Грасса стал влажным, приобрел бурый цвет.
— Тот немец, папаша Луи, прав…
Старик выпрямился, швырнул в сторону лопату и, выкрикнув: «Подыхай, иуда, здесь!» — покинул дом…
— Я вас долго искал, — закончил свой рассказ Грасс, — но найти не так уж легко. Тем более мне, немцу. Работа ваша всюду видна, а сами вы — невидимки.
Немец стал участником французского Сопротивления. Правда, вначале к нему относились настороженно, проверяли. Но вскоре он завоевал доверие, любовь и уважение всего отряда. Ему даже начали давать самостоятельные поручения.
2. Концерт в землянке
Дорога спиралью поднималась вверх, теряясь у горизонта. Гул мотора не разрывал ночную тишину, а делал ее еще более ощутимой. Люсьен-бросил взгляд на квадратное зеркальце и улыбнулся. На заднем сиденье, слабо освещенном лунным светом, тихо сидели два необычных пассажира: Павлик и Жаннетта.
— А колпаки? Колпаки не забыли? — повернулся ой к ним.
— Разве не видишь? — отозвалась Жаннетта,
Ребята надели красные колпаки. Эти головные уборы — символ свободы. В Древней Греции и Риме их носили освобожденные рабы. Позже, в XVIII веке, во время французской революции, — парижане. Колпаки не очень гармонировали с лохмотьями двух Гаврошей. Люсьен снова оглянулся на них и весело рассмеялся.
Жаннетта поняла причину смеха Люсьена. Надув губы, она сердито бросила:
— Нечего смеяться!
Долго еще тряслись плечи Люсьена. Наконец он налег на руль и резко повернул его вправо. Белая лента дороги теперь вилась среди густого леса. От теней деревьев она стала походить на тигровую шкуру. Машина сделала еще один поворот и въехала на поросшую травой узкую просеку.
— Прибыли! — объявил Люсьен, останавливая машину. — Подождите здесь, я скоро вернусь. Не страшно? Темно, лес…
— Ты что, с неба свалился, Люсьен? — фыркнула Жаннетта. — Да мы, если хочешь знать, в более страшных лесах побывали и то ни чуточки не боялись.
— Не хвастай, — перебил ее Павлик.
— Я же говорю правду! Помнишь, когда я осталась одна? Умирающая и одна-одинешенька, в лесу…
Люсьен вскоре возвратился в сопровождении какого-то вооруженного человека. Тот заглянул в машину, потянул к себе дверцу и веселым тоном произнес:
— Добро пожаловать, товарищи артисты. Мы вас ждем не дождемся.
По дороге вооруженный человек что-то тихо рассказывал шагающему рядом Люсьену. Вдруг Люсьен остановился, обернулся к ребятам и сказал:
— Приехали бы на часок раньше, дружка своего застали бы. На задание ушел. Это я про немца, про Грасса…
— Грасс?! — воскликнула Жаннетта. — Он партизан?
— Партизан, — ответил вооруженный человек. — Гордость нашего отряда. И товарищ, надо сказать, немец этот, замечательный. Его тут все уважают.
12
В районе этого французского города во время первой мировой войны происходили кровопролитные сражения между французскими и германскими армиями.