Что бы ты ни выбрал, общество — то есть остальные игроки — неизменно попытается направить тебя в нужном ему направлении. И стоит тебе одержать победу там, где это не было задумано, как то же повторится снова.
И взглянув на путь, пройденный нами в течение жизни, мы понимаем, что в наших действиях не было ни капельки нашей воли. Мы действовали по чьей-то чужой безмолвной указке. Шли вслепую по проложенному кем-то другим пути, как на поводке.
Со временем вопросы накапливаются, и на их место приходит некий скептицизм.
Да, эта нечестная игра — и правда огромная игра-песочница. Вот только игрок в ней — не ты. Если взглянуть внимательно на свою руку, можно разглядеть множество тонких ниточек, и как только мы их увидим, скептицизм сменяется пониманием.
Если оглянуться по сторонам, можно заметить, что эти ниточки тянутся от всех и каждого. В этот момент понимание становится полным и ясным.
Взмахнув рукой и услышав щелчок кукольного сустава, игрок окончательно осознает, что он — простая марионетка, играющая данную ей неписаную роль в этом спектакле под названием «жизнь». Все мы — простые NPC, марионетки в кукольном театре.
А теперь, хорошенько подумав, ответьте на один вопрос.
Зачем вы живете?
И не придумал ли за вас кто-то другой ответ, который сейчас пришел вам в голову?
Именно таким мир виделся Пустой Кукле. Кукла понимала сущность этой игры с самого начала. Но Кукла была бездушной, и первые десять лет ее жизни это понимание не вызывало у нее ни недовольства, ни дискомфорта. Она старалась услужить окружающим и честно играла свою роль. Послушно улыбалась в надежде принести людям пользу.
До одного особенного дня.
Эльвен Гард, провинция Тир-Ног, город Ромигель.
Ромигель был центром одной из пятидесяти двух провинций сильнейшего государства в мире, расположенного сразу на трех континентах. К юго-востоку от этого города проходила граница с государством гномов — Харденфеллом. В Ромигеле жили эльфы, дети и любимцы леса, и выглядел он совсем не так, как города иманити в королевстве Элькия. В центре города росло огромное дерево под названием «Бар Белл». Его ветви уходили за облака, а корни ветвились по земле словно артерии, образуя транспортную сеть. Между этими огромными корнями тут и там виднелись дома и уличные фонари, а также обычные деревья и кустарники. Все это вместе создавало весьма причудливый пейзаж, не похожий на селения иманити, вырубавших лес, выравнивавших землю, рассаживавших деревья ровными рядами и строивших каменные цитадели. Это был живой город, построенный при помощи затейливой магии и живущий в полной гармонии с природой.
В центре города стояло здание, которое было значительно крупнее остальных: особняк губернатора провинции, лорда Рона Вальтера.
И в обвитые розами ворота этого особняка только что вошла одинокая, не сопровождаемая никем девушка с золотистыми волосами. Выглядывающие из-под вуали длинные уши выдавали в гостье эльфа. На лбу у нее искрился, играя в солнечных лучах, красный самоцвет.
Ее встретил роскошно одетый немолодой мужчина, тоже с длинными ушами.
— Добро пожаловать, госпожа Филь. Или, может быть, стоит звать вас «леди Нирвален»?
Эльфийка, которую назвали Филь, вежливо улыбнулась в ответ:
— Зовите меня как вам угодно, лорд Вальтер. Ведь официально я еще не приняла бразды правле-ения домом.
Старик по имени Вальтер на это лишь усмехнулся. Сделав шаг назад, он указал гостье на свой дворец, со всех сторон окруженный деревьями, приглашая ее войти.
— Мне даже неловко, что я заставил столь хрупкую леди приехать в такую даль.
— Хи-хи... Какой вы мастер, однако, лгать в лицо.
— Помилуйте! Пусть я и стар, но все равно считаю своим долгом быть обходительным с красивыми цветками... Даже если это сорняк, недостойный расти в моем саду.
— Знаете, даже цветок имеет право выбирать, у кого на глазах цвести. И когда цвести — тоже, — откликнулась Филь.
По дороге в дом оба не прекращали улыбаться, но при этом явно избегали встречаться взглядами.
Вальтер привел гостью во внутренний дворик. Посреди дворика, где росли разные цветы и травы, стояли белый столик и два стула. Филь села за стол, Вальтер расположился напротив нее.
Вальтер сразу перешел к сути:
— Полагаю, у нас обоих есть важные дела. Так что не будем тратить время... Нирвален, я хочу, чтобы ты сняла свою кандидатуру на следующих выборах в сенат.
Последние слова он произнес повелительным тоном, к тому же назвав собеседницу весьма грубо. Хоть Филь только что сама дала собеседнику разрешение звать ее как угодно, в обычной ситуации такое обращение к аристократке было бы сочтено за оскорбление. Но Филь лишь улыбнулась, не поведя и бровью: